Наталья Александрова - Новогодний детектив (сборник) Страница 37

Некому замечать.

Он нашел какое-то кафе, единственное открытое в квартале. Там было шумно и неуютно, и синтетическая елка в углу как будто изнемогала от множества навешанных на нее гирлянд. Он просидел в нем очень долго, поначалу пил скверный кофе, а потом перешел на виски, не менее скверный, и в конце концов все это стало так похоже на читанного в отрочестве Хемингуэя, что он засмеялся громким тоскливым ишачьим смехом, и какие-то парни в расхристанных куртках оглянулись на него от игровых автоматов.

В сумерках он притащился домой, очень несчастный и очень замерзший.

Консьержки не оказалось на месте – должно быть, она ставила в духовку шоколадное рождественское печенье или прилаживала на лысую голову супруга красный рождественский колпак.

Он почти доплелся до своего третьего этажа, когда Маня вдруг спросила бодрым голосом:

– Холодно на улице?

– Ужасно, – ответил он и воззрился вверх.

Маня мыкалась возле его квартиры, и вид у нее был растерянный, но решительный, как будто она собиралась совершить ограбление и не знала, как приняться за дело.

Он хотел потрясти головой, чтоб вытрясти из нее видение Мани возле своей собственной двери, а потом забыл.

– Это ты?!

Ничего невозможно было придумать глупее этого вопроса, но он все же придумал следующий:

– Как ты сюда попала?!

– Это я, – все так же бодро и решительно объявила Маня, – и меня пустила твоя консьержка. А вообще-то я прилетела на самолете. Так сказать, в глобальном смысле.

Он взялся рукой за перила, чтобы пойти наверх, к ней, но никуда не пошел и опять спросил:

– Это ты?!

Маня сбежала по ступенькам, взяла его за руку и втащила на площадку.

– Прости меня, а?

– За что?

– Ну, за то, что я так долго не прилетала! Ты же меня ждал? Ждал изо всех сил?

– Ждал, – признался он. – Ждал изо всех сил.

– Прости меня. Мне трудно было… решиться. Я думала, ты меня разлюбил.

– Я собирался. – Он помолчал. – Но ничего не получилось. Тебя не так-то просто разлюбить.

– Открой, – попросила Маня. – Мне надоело сидеть у тебя под дверью!

Он спохватился и открыл.

Он соображал как-то медленно и с трудом, хотя виски было выпито всего ничего.

Маня втащила свой чемодан – он почему-то совсем не помогал ей, только смотрел, как она тащит, – зажгла свет, стянула куртку и робко на него посмотрела.

И тут они с размаху обнялись и прижались друг к другу так, что чуть не упали, и куда-то пошли, но остановились, и обнялись еще крепче, и он спросил:

– Это ты?..

Она покивала, рассматривая его лицо, а потом сказала:

– Я хочу пригласить тебя на свидание. Давай у нас будет свидание в нашем собственном доме, на нашем собственном участке с нашей собственной собакой. Под нашей собственной елкой!.. В нашей собственной Москве. Давай, а?..

– Давай, – согласился он быстро. Ему трудно было дышать, и он мельком подумал, что еще утром не любил жизнь, и Рождество не любил тоже.

Теперь ему так хотелось Рождества, и жизни, и Мани, что внутри было больно и горячо. Так горячо, что равнодушие немедленно стало таять, как лед под весенним солнцем.

Даже не сопротивлялось, растаяло, и все! Впрочем, куда ему сопротивляться, равнодушию-то, когда Маня прилетела к нему в Париж, и обнимала, и прижималась, и терлась горячей щекой об его ухо!..

В телевизоре, который он позабыл выключить, все шли какие-то рождественские сюжеты, и Маня вдруг сказала:

– Ты знаешь, что я утром узнала из новостей?

Ему не было никакого дела до новостей.

– Что?..

– Министерство обороны США выпустило ежегодный приказ для военных летчиков и береговой охраны. С сегодняшнего дня и до самого Нового года приказом министра обороны им запрещается атаковать неопознанные летающие объекты. И знаешь почему?..

Он перевел дыхание. Сердце у него стучало.

– Почему?..

– Потому что среди них может оказаться упряжка Санты!