Последний кайдан - Элла Чак Страница 3

В этот момент телефон Оды подсветился входящим голосовым от «выжившего» после открытия двери информатора. Тот жевал, громко чавкал и продолжал говорить.

Снова на связи, господин следователь! От этих видений нервы ни к чёрту! Я должен поесть и выпить… Кто знает, оставит ли он меня в живых! Я прячусь… Вам хорошо, господин следователь! Получаете от меня готовую информацию, раскрываете кражи, сажаете кого нужно. А обо мне вы подумали?

Он рыгнул и, очевидно, залпом осушил полбутылки пива.

Обо мне никто не думает! Поэтому я больше ничего не скажу! Уйду в паломничество. Отрублю мизинец, выйду из Триады и стану монахом. Но… сделка есть сделка. Раз вы меня отмазали от заключения, слушайте дальше. Работу свою я выполню до конца.

Я прятался возле форточки и подглядывал за Киро. В офисе сенсея горел свет, и я видел тени, как в театре Кабуки. Один размахивал револьверами – это был Киро. Послышались два голоса, но слов было не разобрать. Знаю точно, что оба орали друг на друга. И… рычали даже, во как их разозлило что-то! Падали бумаги, папки, кажется, сломалось что-то деревянное. Щепками посекло бумагу раздвижных сёдзи, и я стал видеть больше. Но не всё. А потом… потом…

Снова звуки стекла задевающих друг о друга бутылок. Торопливые глотки, рыгание.

Потом… появился тот… в белой шубе… И это был… не человек! Дух! Злой дух, господин следователь, – вот кто убил сенсея или Киро! Может, обоих сразу! И меня он тоже убьёт! Он найдёт меня и свернёт мне шею за то, что я стал свидетелем и вашим информатором!

Не звоните мне, не пишите и не пытайтесь выследить. Иначе и ваше имя я шепну кому нужно! Потом ваше фото тоже по телевизору покажут в уголке, воздавая почести павшему «в бою» следователю!

Ода прикоснулся к огарку, подвешенному на цепочку. Он держал реликвию всегда при себе. Что, если кузена убили из-за этой свечки? Узнать бы, что она означает. Учёные, к которым обращался Ода, смогли сказать только, что состав воска указывает на возраст изделия в пять столетий, но почему фитилей четыре – ответа не было.

Японцы не любят цифру «четыре». На языке оно звучит омофоном[11] слову «смерть». В отелях, бизнес-центрах и больницах часто пропущены этажи и палаты под номером «четыре». Собственно, что и случилось с Огавой, хранителем огарка. Смерть настигла его.

Тем не менее Ода не боялся свечи. Когда к ней прикасался, он чувствовал светлую грусть, не понимая, о чём ему хочется грустить и почему вид огарка синего цвета так на него действует.

– Тупица! – отругал себя Ода и пересел несколько раз с поезда на автобус.

У него не будет возможности объяснить начальству, как именно и от кого он получил наводку на возможное убийство в зале тренера Гэ Тоси. Нельзя взять и приехать на место преступления самым первым в пять утра без всякого повода.

Ода обменял свой сшитый по индивидуальным меркам костюм на затасканные спортивные штаны, поношенные кроссовки, кепку и очки без стёкол. Разжился рюкзаком и бинтами, которые вполне могут сойти за обвязку фаланг ладоней любителей единоборств. В городском туалете Ода замазал ваксой седые волосы, потренировал голос, жестикуляцию и мимику. Перестав быть детективом к шести утра, Ода замер возле центрального входа в зал сразу под тремя видеокамерами на соседних постройках.

Он изображал бег на месте и делал вид, что читает объявление о закрытом зале по причине дезинсекции клопов. Попутно разрезал воздух ударами, отрабатывая технику. На самом деле глаза его рыскали в поисках улик. Кроме двери, он исследовал окна, прислоняясь к ним носом и заглядывая внутрь, но не прикасаясь к поверхностям кончиками пальцев.

После исследования окон пришло время сёдзи. Ода заметил её не сразу. Размером с ворота для животного, в которое может пролезть только кот или пёс не больше таксы. И вот через это отверстие в зал проник Киро? Увидеть бы его способности в реальной жизни.

Присев, чтобы завязать шнурок, Ода заметил клок и коричневый росчерк. Вероятно, клок – с белой дублёнки того, кто был вместе с Сато Киро в офисе Гэ Тоси, а коричневый росчерк – окислившаяся кровь. Ода поднялся с колена, проверяя тугость шнурка, пока взгляд его рассматривал клок и росчерк.

– Странное дело…

Информатор был уверен, что кто-то мёртв и что их убил злой дух. Никогда прежде Ода не ловил злых духов и в этот раз тоже не собирался.

Продолжая выполнять элементы зарядки, изображая спортсмена, Ода выискивал таксофон, чтобы вызвать полицию. Он мог оставить сообщение, что ему, мирному горожанину, бросилось в глаза пятно, похожее на кровь, и назвать адрес.

Вот и автомат на углу улицы. Ода приближался к нему всё той же спортивной рысью, когда телефон в кармане завибрировал. Может, новое сообщение от информатора?.. На экране высветился номер молодой напарницы Оды Нобутаки Мико Симадзу.

Ода давно перестал вздрагивать от входящих звонков. Ни жены, ни детей. Терять ему было некого. В последний раз он вздрогнул от сообщения о смерти двоюродного брата Кудо Осаги. И от вида останков его тела, ставших… жидкостью.

К счастью, у Оды осталась на этом свете родственная душа, и он будет пытаться сохранить ей жизнь. Никакие злые духи этому не помешают.

* * *

– Ну что, много встретил тэнгу[12], оками[13] и мононокэ[14]? – спрашивал у кузена Ода, когда они виделись в последний раз. – Хоть бы одного бакэнэко[15] мне показал, а! Братец!

– Насмехаешься? – без обиды ответил брат. – Ёкая нельзя увидеть, Ода, пока он сам тебя не выберет. Если бакэнэко решит показаться тебе, ты узнаешь его по раздвоенному хвосту. Духи леса подскажут дорогу. Птица тэнгу окружит тебя щитом из крыльев. Волк оками может снабдить живой водой с магического сталактита. Но… чаще всего ёкаи приходят к людям, чтобы убить их, а не помочь.

Огава отошёл в глубь кабинета и вернулся с блокнотом, исписанным от корки до корки.

– Интересно, что ты перечислил именно этих ёкаев, – произнёс Огава, не сводя взгляда с записей.

– Каких «этих»?

– Оками и тэнгу. И злого духа с человеческим телом мононокэ. Почему не ямаубу[16] или о́ни[17]?

Ода пожал плечами:

– Они просто первые пришли