Рождественские преступления в книжном магазинчике - Коллектив авторов Страница 26

Вместо этого Таннер покинул свой пост, чтобы отлить, и вернулся лишь для того, чтобы беспомощно наблюдать за тем, как кровь льется из Реджи, чье последнее слово вырвалось перед смертью вместе с рекой крови хриплым шепотом:

– Мэнни.

Мэнни Калабрезе.

Это было всё, что Таннеру требовалось знать.

И вот теперь убийца стоял прямо перед ним с улыбкой на губах. Рука детектива инстинктивно дернулась. Он больше всего на свете хотел вытащить пистолет и сделать с Калабрезе то же, что тот сделал с Реджи. Пришлось схватиться за колено, впиваясь пальцами в плоть до кости, пока боль не пересилила желание отомстить.

Мэнни держал два контейнера, плечи в коричневом пальто припорошил слой снега. Преступник посмотрел на Бхати, затем заметил за ее спиной собственный снимок и указал на него.

– Не удивляйтесь, но тот красавчик – это я. Хотя фотографию сделали очень давно, само собой разумеется.

Таннер попытался заговорить, но от ярости не сумел выдавить ни слова.

Калабрезе кивнул Бхати и заявил:

– Дорогуша, нам с твоим напарником нужно кое-что обсудить. Почему бы тебе не заглянуть в магазин, а? Попробуй самую вкусную в мире лазанью.

Офицер взглянула на Таннера.

В ее глазах отчетливо читалось волнение, как бы не случилось чего-то плохого, если уйти. И она была права. Однако он по-прежнему превосходил ее по званию. Да и вообще ей лучше не присутствовать при последующем разговоре.

Поэтому детектив кивнул:

– Вперед.

– Но…

– Сейчас же.

Бхати вздохнула, повесила наушники рядом с мониторами, вылезла из фургона, настороженно обогнув Калабрезе по широкой дуге, и направилась через улицу к книжному магазину.

Мэнни запрыгнул внутрь и захлопнул дверцу, после чего поставил контейнеры на самодельный стол под мониторами и уселся в старенькое кресло, которое только что освободила Бхати.

Сердце Таннера гулко билось в груди. При последней их встрече он был на тридцать фунтов легче, без залысин и мог читать написанное мелким шрифтом не щурясь. Казалось, с тех пор прошла целая жизнь. Калабрезе тоже изменился. И выглядел так, словно медленно исчезал.

Он подкатил скрипящее от такого испытания кресло ближе, перегнулся через детектива и включил обогреватель. Тот с треском заработал.

– Так-то лучше, – кивнул Мэнни. – Ну что, как поживаешь?

– Не смей…

– Я не убивал твоего напарника, знаешь ли, – перебил он. – Его звали Сакс, верно? Хороший был коп. Веришь или нет, я уважаю вашу братию. Вы выполняете свою работу, а я – свою. Просто так случилось, что они друг с другом конфликтуют. Но я никогда бы не убил хорошего полицейского.

Таннер потянулся к лодыжке, вытащил черный Ругер LCR[25] и положил его на колени. Не столько в качестве угрозы, а чтобы задать нужный тон диалогу.

Калабрезе покачал головой.

– Я принес дары для заключения перемирия. Лазанья по рецепту моей матери. Лучшая в мире. Осталось всего четыре дня до Рождества. А ты вот чем отвечаешь?

– Говори что хотел, – прорычал Таннер. – У тебя ровно две минуты до того, как я украшу салон фургона твоими мозгами.

– Я всё понимаю, – вздохнул Калабрезе. – И сам бы злился на твоем месте. Но ты должен понять: случившееся в тот день…

– Он назвал твое имя.

– Даже не сомневаюсь. Я был там.

Таннер с силой сжал рукоятку револьвера.

– Вот как всё случилось, – продолжил Калабрезе, наклоняясь вперед. – Я заглянул на склад, чтобы кое-что проверить. И наткнулся на того парня, ну помнишь, Лу Росси? Знатный головорез. Настоящее животное. Он обманывал свою семью, понимаешь? Так что я застукал его за тем, чем ему не следовало заниматься. Но он среагировал быстрее и наставил на меня пушку. – Собеседник жестом изобразил пистолет. – И тут вошел Сакс. – Мэнни широко взмахнул рукой и дернул большим пальцем, имитируя выстрел. – Бах – и Росси попадает твоему напарнику в горло! Думаю, скорее случайно, чем намеренно. С перепугу, ну знаешь, как бывает?

– И ты просто бросил Реджи умирать? – спросил Таннер.

– Я услышал шаги. Ты не слишком-то старался соблюдать тишину, даже тогда двигался тяжело. И что мне следовало сделать? Остаться и получить обвинение в убийстве?

– Но тогда почему Реджи назвал твое имя? – хмыкнул детектив. – Последнее, что он сказал перед смертью.

– А мне-то откуда знать? – пожал плечами Калабрезе. – Может, хотел заявить: «Мэнни не убивал меня, ты, идиот»? Мне известно только то, что пуля, прикончившая твоего напарника, вылетела из пистолета Росси, а не из моего.

– Ну да, конечно. И он может это подтвердить?

– Вряд ли, – покачал головой собеседник. – Только если у тебя найдется в штате медиум. Или доска для вызова духов.

Таннер откинулся в кресле, заскрипевшем под его весом. Мысли о мести – единственное, что поддерживало детектива. Возможность поставить точку в конце предложения, которое тянулось больше двадцати лет. Он растерял всё, кроме пустой квартирки в Квинсе с несколькими растениями и матрасом на полу – остальное уходило на выплату алиментов для обеспечения ребенка. Цена за жизнь, посвященную охоте на Калабрезе.

И теперь даже это ускользало из пальцев.

Нет, не может быть…

Проклятый убийца врал, пытаясь спасти свою шкуру. Вот и всё.

– Я тебе не верю, – проговорил Таннер.

– Очень жаль. Хотя мне уже всё равно. Если хочешь прикончить меня – вперед. Ты просто немного ускоришь приближение финала.

– Что ты имеешь в виду?

Калабрезе вздохнул, положил ладонь на живот и сказал:

– Рак поджелудочной железы. Штука с ним в том, что он прячется глубоко во внутренностях. И когда доктора обнаруживают его, чаще всего время уже упущено. У меня четвертая стадия. Последняя. Осталось жить несколько месяцев.

Новость заставила Таннера в новом свете посмотреть на собеседника.

Его лицо казалось не просто худым, а болезненным. Щеки ввалились. Он выглядел не уставшим, а ослабевшим.

– И что мне теперь, тебя пожалеть? – фыркнул детектив. Даже если ты говоришь правду, то всё равно остаешься убийцей и разрушил множество жизней ради собственной выгоды.

– Нет, ради… – Калабрезе осекся и задумался, после чего покачал головой. – Я пришел не для философского диспута, а потому, что хотел уладить разногласия, которые тебя волновали. А даже если не волновали, то хотя бы ради собственного спокойствия. А теперь… – Он взял оба контейнера со стола и продолжил: – Понимаю, что мы не друзья, но сейчас Рождество, поэтому предлагаю оставить ненависть и сожаления в уходящем году. Давай просто посидим