Грязный город - Хэйли Скривенор Страница 16

усталая, потная, отправилась в супермаркет IGA[12]. Она прошла в глубину магазина, где стоял характерный запах пыльных консервных банок и дешевых чистящих средств, неизменно ассоциировавшийся с бежевым линолеумом и продукцией с истекающим сроком годности. Склонившись к средней полке, Констанция сравнивала два вида имевшихся в продаже шампуней, решала, какой из них купить: Country Peaches или Clean Apple. Возле нее остановилась высокая женщина.

– Здесь одна британка, Софи Кеннард, держит салон красоты. У нее можно выгодно приобрести профессиональную косметику. Она просто творит чудеса.

Констанция невольно взглянула на стриженные каскадом волосы женщины. Короткие, они были покрашены в огненный цвет, прореженный рыжеватыми и светлыми прядями. Прическа – классика жанра. Идет она женщине или нет – по крайней мере, ее никто не упрекнет, что она не следит за своей внешностью. Позже Констанция выяснила, что «салон красоты» размещался в сарае на заднем дворе дома британки, где женщины с накидками из черного полиэтилена на плечах и трубочками из фольги в волосах стояли и курили на газоне, бросая окурки на клумбы.

– Ты недавно в нашем городе, – сказала женщина. Поскольку это был не вопрос, Констанция не ответила. – Я Шелли Томпсон. Можно просто Шел.

Выпрямившись во весь рост, Констанция увидела, что едва доходит Шел до плеч.

– Поехали ко мне, а? Посидим, чайку попьем? – предложила Шел.

В ее зеленый фургон с широким серебристым выступом по всему периметру кузова, наверно, могло бы уместиться человек десять. Он чем-то напоминал галактический корабль: казалось, может уцелеть при вхождении в плотные слои атмосферы. Констанция безропотно села в свою серебристо-синюю «тойоту» и поехала за Шелли к ее дому.

* * *

В кухне у Шел оказалось чисто, но не прибрано. Ближний к стене край рабочего стола был заставлен контейнерами для обедов, бутылочками с газировкой и мисками с фруктами. Младший ребенок Шел, Рики, был еще грудным младенцем. Самая старшая из ее детей, четырнадцатилетняя Кайли, широкобедрая, с худыми ногами, всем своим видом демонстрировала нарочитую небрежность. Ярко подведенные глаза и толстый слой туши на ресницах придавали особую выразительность ее рыжеватым бровям. Как и многие четырнадцатилетние девочки, она вела себя грубовато, вызывающе. Потом Констанция не раз встречала Кайли на улице. Школьная юбка на ней была подвернута в поясе несколько раз, чуть ли не до самого зада обнажая блестевшие на солнце белые ноги. Сама Констанция в подростковом возрасте особо не бунтовала. А Стив никогда бы не позволил, чтобы его дочь ходила по улицам с тонной макияжа на лице. Шел была всего на шесть лет старше Констанции, и это означало, что Кайли она родила довольно рано. Через пять лет Шел снова погрязнула в пеленках, потому что у Кайли появился Калеб. Первый внук Шел. Отец ребенка растворился где-то на просторах штата Виктория еще до рождения Калеба.

– Хочешь чипсов, солнце? – предложила Шел, когда ее дочь пошла из кухни с черно-белым пакетиком Burger Rings.

Констанция кивнула и взяла пакетик чипсов со вкусом зеленого лука.

На ручке духовки висело кухонное полотенце с рисунком из комиксов «Футрот-Флэтс»[13].

– Какое красочное, – заметила она, показывая на полотенце, чтобы Шел поняла, о чем идет речь, – у меня таких ярких полотенец нет. – Произнеся это, Констанция забеспокоилась, что ее реплику примут за выражение высокомерия.

Расхохотавшись, Шел выдвинула один кухонный ящик, затем другой, перебирая стопки полотенец с карикатурными изображениями австралийских парней и девиц, среди которых затесались штуки две с изображением австралийского флага.

– Стоит купить одно полотенце с австралийской символикой, все сразу думают, что ты их коллекционируешь, и начинают дарить тебе такие полотенца на каждое Рождество, на каждый день рождения, чтоб им пусто было. Но в этом году я всех предупредила: если хотя бы унюхаю кухонное полотенце, им не поздоровится. – Она судорожно выдохнула, фырча от смеха, к которому Констанция вскоре привыкнет.

* * *

Спустя шесть лет, почти день в день, Констанция, высадив дочь у школы, снова ехала к Шел на чашку чая, как она это обычно делала по утрам. Эстер она отвозила в школу пораньше, в восемь часов, чтобы та до звонка успела поиграть с друзьями. Шел к ее приезду кипятила чайник и наливала ей чай в одну и ту же чашку, и, входя в ее дом, Констанция мгновенно как-то сразу расслаблялась, успокаивалась. В ту пятницу утром они сидели за столом в кухне, где пол был выложен квадратной белой плиткой и висели шкафчики из сосны. Констанция видела, что посреди двора разбиты новые клумбы. Шел была куда более предприимчива, чем Констанция; у нее все горело в руках. Она привыкла приноравливаться к обстоятельствам. Успевала закупить все необходимое для дома, хотя магазины работали всего четыре дня в неделю до четырех часов. Если ехала в большие супермаркеты в Роудсе, всегда брала с собой «эскимосик»[14], чтобы продукты не испортились по пути домой.

Шел опустила в белый заварочный чайник четыре пакетика чая «Липтон», залила их кипятком и закрыла крышку. В одной руке она что-то прятала за спиной.

– Не хочу, чтобы мои сорванцы это видели. – Она торжественно положила на стол упаковку шоколадного печенья «Тим-Там».

Руки у Шел были полные и загорелые, но лицо бледное. На висках просвечивали вены, змейкой убегавшие под короткие крашеные волосы. Нос широкий, а брови редкие, невыразительные, исчезающие на концах. Муж Шел, водитель грузовика, часто бывал в разъездах, поэтому Констанция всегда приходила к Томпсонам без Стива, да и не желала она брать его с собой. Конечно, обе семьи могли бы устроить совместное барбекю, но Констанция к этому не стремилась: ей казалось, что в доме Шел она может быть другой – менее требовательной, крикливой, разборчивой. Одновременно менее женственной и больше похожей на ту женщину, какой представляла себя. Шел была осью своего дома. Все ее дети, вся жизнь семьи крутилась вокруг нее, словно она обладала некой силой притяжения. На Констанцию это действовало успокаивающе, будто здесь она защищена от всех бед и невзгод.

Во время беседы Шел водила ладонью по чайнику, будто поглаживала маленькую зверушку. Она протянула Констанции облитое шоколадом печенье, на котором от ее теплых пальцев остались крошечные вмятинки.

* * *

Они выпили два чайника, и только потом Констанция села за руль своей «тойоты». Она обратила внимание, что муравейник в углу палисадника Шел разросся, стал выше. Предыдущим летом сыновья Шел пустили струю из шланга в одно из отверстий в холмике, и дом наводнили спасавшиеся бегством муравьи. «Не хочешь поменяться: ты мне свою малышку, а я тебе пятерых своих сорванцов?» – частенько шутила Шел, подмигивая Констанции. Эстер Шел всегда любила,