Пропавший рейс - Алексей Речкалов Страница 13

Сын, похоже, по моим стопам пошел, и в отношении к бабам, к алкашке, и к жизни.

Сейчас, если что, придется повзрослеть. Вот помру – кто холдингом рулить будет, непонятно. Сейчас надо изолировать; не дай Бог журналюги пронюхают очередную выходку, совсем не будет вязаться с моей политической программой. И в Лондон не отправишь: те же газетчики сразу вычислят, что у турбопатриота сын за границей учится. Недовоспитал, пока Олег рос, некогда было им заниматься: бизнесы-хуизнесы, все сбросил сначала на жену, а потом на частную школу в Англии. А Ольга, как оказалось, тоже особо не заморачивалась: пока сама по бутикам и фитнесам, его нянькам да преподам передала, ну а в десять лет просто парень на полный пансион в Лондон переехал в закрытую школу.

Итого: Олег Петрович Завадский – пока самый неудачный проект бизнесмена Петра Завадского. Мое личное отношение к ребенку видимо тоже сложилось из моего детства. Родителям было не до меня, они выживали на фоне разваливающейся страны. Особой любви и ласки не было: выполняй повседневные дела, убирай в комнате, учись в школе, ходи на плавание. Все мое воспитание. Жрать даем, жить есть где, одеваем – что тебе еще надо? Живи себе сам, нам некогда, мы свой маленький мир строим. Девяностые не оставляли места для сантиментов, и они сделали выбор в пользу создания своего небольшого бизнеса по продаже пуховиков и прочего тряпья на местной барахолке. Я к ним, конечно, тянулся, но лет в двенадцать выпившая на какой-то из праздников, мама Катя заплетающимся языком поведала: «Лучше бы я тогда аборт сделала, да отец не дал, сейчас бы проще было». Те слова засели в голову такой сильной занозой, с которой я не мог справиться довольно долго. Ну как так-то? Родная мать хотела от меня избавиться и, если бы меня не было, ей было бы лучше. Как человеку с этим жить дальше? Как утоптать в голове такую информацию? Родная любимая мамочка – и такое… Как я уже потом осознал, я всю свою жизнь пытался доказать матери что не зря она тогда меня не выскребла. Ситуацией, после которой меня немного отпустило, стал момент, когда я уже был бригадиром в банде, державшей барахолку. Я пришел собирать дань с их торговой точки, и сказал, что им платить не нужно, они и так под моей охраной. Морально я почувствовал себя сильнее и круче, чем отец и мать. Теперь вы от меня зависите, и я могу делать с вами все, что хочу. Захочу – выгоню с точки, захочу – отмету ваш смешной бизнес. Но я же благородный: живите, цените, что я есть на этом свете.

Я искренне думал, что у меня с ребенком всё будет по-другому, как мне тогда казалось. Я очень хотел сына, мечтал о нем. Когда Олег родился – бухал неделю. А потом оказалось, что он орёт по ночам, ссытся, срётся и вообще ограничивает мою жизнь мужика и бизнесмена. Олег рос сложным и громким пацаном. Жена все время занята, стала страшная и прозрачная. Секса нельзя: пока рожала порвалась так, что секс отменился на долгое время. Сначала я переехал в другую комнату от него с женой, а потом все чаще стал ночевать не в доме, а в квартире, купленной около офиса. И, что характерно, не один: молодых и крепких девок вокруг было достаточно. И в тот момент я осознал, что не готов заниматься ребенком и вкладывать в него что-то, кроме денег. А для воспитания хорошего человека этого оказалось откровенно мало, и сын, воспитанный няньками, баблом и частной школой, совсем не тот, кого я хотел бы увидеть сейчас. Но сейчас уже ничего не поменять, и ему придется выкручиваться самому. Надеюсь, что моя кровь позволит прийти в себя и понять, что всё поменялось, повзрослеть раньше под давлением обстоятельств. Ну или нет: бабла с завода, которым он владеет по документам, должно хватить на кокс и девок до конца жизни.

Хотя теперь сугубо фиолетово на его поведение: если тут закончусь, его будущее меня слабо волнует. Если выживу, возьму его за гениталии так, что не дернется: хватит своим поведением мне жизнь отравлять и карьеру портить.

Семь тысяч, звук движков до сих пор ровный.

Жена Оля. Мисс Березники девяносто седьмого года. Я тогда уже при деньгах и бизнесе был, мы как раз там заводик прикупили. Решил проспонсировать конкурс, ну и понятно, что председателем жюри был. Лишним было ей объяснять, как титул получить, она и не спрашивала; предварительный отбор закончился в сауне. В те времена прямо нужно было, чтобы жена мисс-хоть-чего-угодно. Вот я и получил главный приз в призовой ленточке. Красивая, молодая – как породистая лошадь. Скандинавская красота, блондинка по всему телу, высокая, спокойная как слон, без реакции на мои нервы; тем и зацепила; мы вообще не ругались. Решил, что с такой можно остепениться и размножиться, тогда мне был сын нужен, наследник. Начиналось все здорово, я даже притормозил с похождениями, дома всего хватало: такой аппарат под боком… И по общению все сложилось, и поржать и выпить было о чем вместе, и бизнес обсудить; мозги работают как надо. Наверное, мог бы остановиться в тот момент, и получить настоящую семью, но Ольгин залет сломал все к чертям собачьим. Беременность тяжелая была, и трахаться нельзя было от слова совсем. И на этом фоне очень некрасивая ситуация вышла с Ольгиной подругой и, по совместительству, Пашкиной бабой.

Праздновали мой день рождения в коттедже, Паша уснул бухой в слюни, Оля спать рано ушла по здоровью, а мне приспичило, вот я и уболтал выпившую Натаху на пару палочек. В совершенно ненужный момент вошла Ольга, и обнаружила, как ее благоверный порет невесту лучшего друга и партнера. Скандал устраивать не стала, нордический характер проявила. Но поставила условие: Паша ничего не узнает, я обещаю, что в нашем доме больше этого не повторится, плюс я обеспечиваю ее и сына до конца жизни. Потребовала дать слово, зная, что у меня «пунктик» – я свое слово никогда не нарушаю. Ну я и пообещал, и