Когда поют цикады - Стивен Амидон Страница 10

Тем же вечером от него пришло сообщение – приглашение поужинать в понедельник. Ресторан по понедельникам не работал, так что ее соблазняли персональным ужином. Меню на веки вечные отпечаталось в теменной доле Элис. Филе трески в шафрановом отваре, жасминовый рис с тонко порезанным миндалем, приготовленный на пару горох манжту, выглядевший готовой ко взлету эскадрильей маленьких зеленых дирижаблей. Белое вино, аскетическая этикетка которого ясно давала понять, что напиток делает ей великое одолжение, позволяя себя пить. Они ели, болтали, а потом Мишель отвел ее в свой кабинет и затрахал до смерти. Особой нежности он не проявлял. Канитель не разводил, разрешения не спрашивал, не пытался выяснить ее предпочтения. Просто отдрючил ее, и довольно грубо, потому что явно себя не контролировал. Вследствие чего потеряла над собой контроль и она. Результатом расправы явился ее первый за долгое-долгое время не самостимулированный оргазм. Строго говоря, их было четыре, один за другим. Массовая автокатастрофа на затуманенном шоссе без выживших, за исключением одной женщины, ошалело бредущей с места крушения, – взгляд остекленевший, волосы и одежда в беспорядке.

Ведя тем вечером машину домой, Элис только и думала, что совершенное ей ужасно и непозволительно и за это ее ожидает суровая расплата. Столкнувшись дома с Джеффом, она ожидала, что он немедленно раскусит ложь о девичнике. Однако муж напрочь затерялся среди невральных путей, разработкой которых был занят. Так что приключение так и осталось секретом. Хранить в тайне продолжение оказалось непросто. Потребовалось выработать стратегию. Для всего, что Элис делала, приходилось выдумывать противоположную историю. Другую «я», двойника для прикрытия. Так и родилась Хорошая Элис, ее добродетельная версия, которая занималась пилатесом или обедала с подругой, в то время как настоящая она, Плохая Элис, забывалась в объятьях до безумия обаятельного ресторатора с французским акцентом и немножко замкнутого. Порой она задумывалась, как Хорошая Элис повела бы себя, повстречайся она со своей плохой версией. Приревновала бы? Испытывала бы к ней отвращение? Осудила бы ее?

А потом наступила последняя пятница. Мишель наконец-то снял ограничения на свой дом – по крайней мере, на один вечер. Роскошество в его симпатичном и скромном жилище изменило ее взгляд на то, чем они занимаются. Прежде она не видела необходимости как-либо это называть. То было всего лишь очередное безумное приключение Элис Э. Хилл. Однако тем вечером ей открылась новая реальность. Они – пара. Внезапно она осознала, во что все это может перерасти. Когда больше не надо будет выкраивать время, урывать секунды. Не надо будет лгать. И вот, пока они лежали обнявшись, она позволила себе поддаться моменту.

– А ты когда-нибудь думал о покупке ресторана? – спросила Элис. – Я имею в виду – самого здания?

– Да всего-то с десяток раз на дню. Но цены на недвижимость здесь…

– У меня есть деньги.

– О чем ты? – выдавил Мишель после удивленного молчания.

– У нас с Джеффом брачный договор. Я получаю половину всего.

– Но для этого тебе нужно развестись.

Она приподнялась на локте.

– Да, Мишель. Мне придется развестись. Именно так брачный договор и действует.

– После этого я могу лишиться своей популярности здесь, – хмуро заметил он.

– Ты серьезно? Да всем плевать будет. Но если тебя это так беспокоит, мы можем куда-нибудь переехать.

– И куда, например?

– В Бостон. Париж. Куда хочешь.

– На какую сумму брачный договор?

– Моя доля – около девяти миллионов.

Озвученная сумма напрочь лишила его дара речи, объяснений чему Элис найти не удалось. Она решила пока оставить тему. Связана ли реакция Мишеля, гадала женщина, с его католическим воспитанием? И нельзя было забывать о его умершей жене, едва ли не возведенной в ранг святых после смерти от рака груди. Дева Марьям. У него в кабинете имелась ее фотография, которая исчезла после первого же эпизода их любовного сериала. Покойная была горячей штучкой – сюрприз-сюрприз, – но ее обсидиановые глаза выражали нечто пугающее, напоминая Элис о ревнителях морали в мракобесной сельской глуши «Пенсильтукки», откуда она сбежала в семнадцать лет. Забудь про обещание «пока смерть не разлучит нас», говорили эти глаза. Твоя узкая задница – моя до Второго пришествия.

В последовавшие затем дни Мишель не отзывался. Не говорил ни да ни нет. Время превратилось в медленную разъедающую капель, подорвавшую изначальный энтузиазм Элис. Слишком сильно она надавила – и слишком рано. Тем не менее на пике отчаяния она неизменно утешала себя простой мыслью. Он любит ее. Понимает, что они идеальная пара. Еще он любит свой ресторан – и ненавидит платить аренду. Его четырехдневное молчание, несомненно, имеет простительное объяснение. Сложности на работе, проблемы в большой семье, фактически раскиданной по трем континентам. Прекрати беспокоиться, убеждала себя Элис. Она увидит его, они выкроят несколько секундочек наедине, и он прикоснется к ней и заверит, что все хорошо.

Когда она прибыла в «Папильон» несколькими минутами ранее оговоренного, других посетителей было еще очень мало. Но Мишель уже должен был хлопотать на кухне, колдуя над блюдами. Рано или поздно он в своем белом халате отправится на инспекцию зала. В данный же момент из кухни со стопкой меню, неся их словно щит принцессы-воительницы, вышла София – распорядительница ресторана, красавица со смоляными волосами и водянистыми глазами. Мишелю она приходилась какой-то родственницей. И была в курсе про Элис: во время ее последнего одиночного визита губы девушки слегка скривились в заговорщицкой улыбке. Что положило конец ее посещениям ресторана без компании.

– Вы у нас первая. – В доброжелательное по видимости приветствие София ухитрилась вложить завуалированный порнографический намек.

Элис так и подмывало дернуть девушку за пряди черных волос, да посильнее. Вместо этого она молча последовала за ней в кабинку, завистливо размышляя, что все отдала бы за такую задницу. Место она себе выбрала так, чтобы можно было следить за кухней. Совсем скоро дверь распахнулась, и ее глазам предстал Мишель, подобно хирургу склонившийся над подносом. Элис попыталась перехватить его взгляд, однако он был полностью поглощен работой. «Подними же голову, – умоляюще внушала женщина. – Увидь меня. Кивни незаметно в сторону кабинета, и давай уладим все это старым добрым способом, с пыхтением и трением». Однако Мишель продолжал сосредоточенно священнодействовать, создавая вкуснятину для других.

Подали воду, и Элис вспомнила о предстоящем ланче. Несмотря на переживания и тяжесть на сердце, она предвкушала встречу с Селией – единственной настоящей подругой, которой