Дембель неизбежен. Том 2 - Константин Федотов Страница 8

После поверки – телесный осмотр, который опять так же проводил сержант, ну а на вечернюю поверку уже соизволил явиться дежурный по части. Все по классике: называли фамилии, все громко отвечали «Я», кроме нескольких парней, что с гордым видом кричали во всю глотку: «Я ВСЕ!» Ведь это была их последняя вечерняя поверка, а завтра они уходят домой, чему я очень и очень, ну очень сильно завидовал, осознавая, что мне тут еще шпарить, как медному котелку.

Дождавшись команды «Рота, отбой», я, как полагается порядочному солдату, тут же рухнул в постель. Но, видимо, эта команда нужна была только мне, так как почти вся казарма продолжала жить своей жизнью. Только минут двадцать спустя из дежурки вышел негодующий капитан и начал недовольно кричать, мол, какого черта вы на ногах! И только тогда народ начал расходиться по постелям, но они и лежа продолжали о чем-то болтать. И о чем можно трещать-то? Уже год в одной казарме живут, неужели не наговорились еще?

Но мне их галдеж был до фонаря, я устал и хотел спать, так что у меня под ухом хоть из пушки пали, мне все равно.

– Семенов! Семенов, мать твою! Просыпайся! – толкал меня за плечо дневальный.

– Чего, подъем уже? – приоткрыв глаза, спросил я.

– Нет, вставай, тебя в каптерку зовут, на разговор. – сказал мне паренек.

– Иду. – зевая, ответил я, присаживаясь на край кровати и обувая тапочки на ноги.

– А кто зовет-то? – уточнил я у дневального.

– Иди уже. – отмахнулся он от меня.

Поднявшись с кровати, я пошел к каптерке, путь к ней пролегал мимо дежурки, в которой почему-то никого не было, а посмотрев на часы, я обратил внимание на время, половина второго ночи. Я подошел к каптерке, постучал в дверь и вошел внутрь. И первое, что я увидел, так это летящий в мое лицо здоровенный волосатый кулак. Я даже не почувствовал боли, а просто рухнул на пол как подкошенный, в глазах замелькали звезды, а меня начали пинать, что-то прикрикивая на фоне. Единственное, что я смог, так это согнуться калачиком и прикрыть голову, выставив перед ней блок, а позже свет просто потух.

– Эй, Семенов, ты живой вообще? – дрожащим голосом спросил дневальный, хлопая меня по щекам.

– Да, вроде живой. Кто это сделал? – спросил я у парня, подняв на него взгляд, но отклика в нем я не увидел. – понятно, кивнул я.

Опираясь на дневального, я поднялся на ноги, все тело жутко начало болеть, а посмотрев на пол, я увидел потеки засохшей крови. Боец помог дойти мне до умывальника и, поставив меня к раковине, ушел к себе на тумбочку. Я же посмотрел на себя в зеркало, фингал под правым глазом, причем хороший такой, яркий, разбитая губа припухла, плюс нос тоже был разбит, но хоть не сломан. На руках были синяки, а сняв майку, я аж ахнул, на левой обочине тоже был огромный такой синячище. Но голова не кружилась, не тошнило, и дышать мог нормально, значит, ничего не сломано и сотрясения головного мозга нет. Включив воду, я отмыл с себя засохшую кровь и, хромая, поковылял к своей кровати. Конечно, во мне сейчас пылало жуткое желание взять в спортивном кубрике что-нибудь потяжелее, пригрозить этим дневальному, чтобы тот назвал мне имена бойцов, что били меня, а потом пойти и расколоть им черепушки, но это плохо кончится для меня-то уж точно. Эти либо станут дурочками и будут гусей пасти или воробьям на улице фиги показывать, а мне за них сидеть. Нет уж, не я первый, не я последний в такой ситуации, в следующий раз буду осторожнее.

Глава 4

Мое утро, как обычно, началось не с кофе, а с команды «Рота, подъем». Открыть глаза у меня получилось не с первого раза, точнее, правый глаз сильно припух, и веко просто не могло открыться до конца. А попытавшись подняться с кровати, я почувствовал боль в левом боку. Такое у меня уже бывало, когда я в деревне навернулся с мотоцикла, тоже вся бочина синяя была, но ничего, кости молодые, крепкие, выдержали, и сейчас, я надеюсь, тоже самое. Поднявшись с кровати, я поковылял по взлетке в сторону туалета. На меня, разумеется, все смотрели с легким недоумением, а главное, делали вид, что все в порядке, словно и не замечают того, что со мной что-то не так.

Подойдя к умывальнику, я посмотрелся в зеркало. «Мать честная!» – выругался я, глядя на отражение. «Это что за пчеловод?» Лица опухшее, губы, словно у афроамериканца, большие, как будто в них силикона закачали. Задрав майку, я посмотрел на синяк, вот он стал поменьше, чем вчера, точнее, его края немного посветлели, но это уже хороший знак.

Умывшись и одевшись, я дождался построения на завтрак, где дежурный по части соизволил на нас взглянуть.

– Семенов! Твою дивизию! Что с тобой? – вскликнул офицер, глядя на мое лицо.

В этот момент народ напрягся, и многие стали коситься в мою сторону в ожидании ответа.

– Упал! – спокойно ответил я.

– Это ж как упасть-то надо было, чтобы так морду разбить? – нахмурившись, спросил у меня дежурный.

– Неудачно! Товарищ капитан. – стоя по стойке смирно, ответил я, и по строю посыпались смешки.

– Шутить изволил! Ну-ну! – хмыкнул офицер и отошел от меня. – Кто, мать вашу, пацана тронул?! Что, обезьяны, совсем страх потеряли? А? – словно разъяренный медведь, зарычал дежурный. – Кто, я спрашиваю? Где этот смельчак? Может, со мной один на один выйдет? Я даже ради такого дела погоны сниму. – продолжал кричать офицер.

Но смельчаков, разумеется, не нашлось, все стояли, потупив взгляд, прикинувшись ветошью.

– Так я и думал! – фыркнул дежурный и пошел к дежурке. – На построение его не выводите, а то и мне из-за вас, уродов, тоже достанется! – добавил он, удаляясь от нас.

Далее день начал улучшаться, мы сходили на завтрак, где я досыта наелся перловки с мясом, а после вернулся в казарму. На сегодня каптер взял меня под свое крылышко и запретил покидать казарму, курить мне сегодня можно в туалете, но не внаглую, а так, сидя в кабинке. А моим фронтом работ сегодня будет наведение порядка в каптерке. Нужно навести порядок на полках,