Правила выживания в Джакарте - Арина Цимеринг Страница 8

— «Был» — глагол в прошедшем времени, Рид, — обрывает полет его мечты Нирмана. — И пошел на хер, я тебе не таксистка.

— Милая, я со всем уважением, — врет Рид в ее сторону. — Зандли, убери пушку, пристрелишь меня, когда выйдем из машины. Так что с Гринбергом? Расскажите, хочу все знать!

Много позже Рид пожалеет, что не сказал в этот момент что-нибудь вроде «Ничего мне не рассказывайте» или «Остановите машину, я выйду тут». Но пока он думает о том, что все не так плохо, как могло бы быть. Ему всего лишь надо пережить эту поездку — легкотня, разговор с монсеньором — терпимо, а затем смотаться из этого города прежде, чем его начнут узнавать на улицах. План кажется ему осуществимым, только руку протяни: наври там, наври здесь, купи место на лодке до Южной Суматры, пересядь на тачку, брось тачку, купи билет на самолет, помаши Индонезии ладошкой, скажи гудбай — и поэтому Рид проявляет благосклонный интерес. Поэтому — а еще потому, что любопытство однажды доведет его до эшафота.

— Что ему здесь было надо? — с жаром интересуется он. — Чего это именно Джакарта внезапно, после стольких лет радиомолчания?

Типы вроде Гринберга предпочитали другую половину земного шара: Нью-Йорк, Лондон, Мадрид, Берлин. Это была их вотчина — финансовые махинации проходили не в загаженных подвалах на улицах с невыговариваемыми названиями, а в красивых конспиративных квартирах в переулках Бронкса или Челси. Джакарта — ну, Джакарта для таких, как Рид, Боргес или Салим. Тех, кто отстреливается от полиции, а не прячется от нее.

— Он объявился месяц назад. — Салим откидывается на сиденье и сумрачно рассматривает проносящийся мимо грязный городской пейзаж. — Наворотил дел, а теперь снова пропал. Весь город уже неделю его ищет. Мы с твоими дружками столкнулись, — он смотрит на Боргеса и Зандли, а потом утомленно вздыхает, — пока… проверяли кое-какие концы по Гринбергу.

Если вранье было стихией Рида, то Салиму оно не давалось совершенно: каждое абстрактное «наворотил дел» и «кое-какие концы» он выдавал с таким видом, будто у него кость поперек горла встала и не выкашливается. Рид почти чувствует ностальгию — ему всегда нравилось заставлять Салима выкручиваться, — но этой ностальгии недостаточно, чтобы он решил задержаться еще на денек. Будет скучать по Салиму издалека, так они лучше ладят.

— Звучит уныло, — говорит Рид, — а на самом деле что?

— Падре сказал правду, — насмешливо говорит Зандли, опираясь локтем на дверцу машины и прокручивая пистолет на пальце. Рид очень надеется, что тот на предохранителе и Нирмана не припаркует у церкви тачку, полную жмуриков. — Просто опустил… детали.

— Некоторые, — неожиданно грустно подтверждает Боргес.

— Да блять, — Нирмана сигналит, затем высовывается из окна и заявляет кому-то: — Еще раз так сделаешь — тебя больше не найдут. — И дальше, без паузы: — Да скажите вы ему уже как есть. Гринберг запустил на рынок машинку по распечатке бабла, которое невозможно отследить.

Чего?

— Она имеет в виду набор идеальных долларовых клише, — поправляет ее Салим. — А еще она прекращает угрожать малолеткам! Это был тинейджер на скейте, Нирмана!

Чего?

— Я всего лишь предупредила его, что кататься посреди дороги — опасно.

— И теперь он останется заикой.

— Его проблемы.

— Говорят, что достопочтенный мэтр, — сообщает Зандли, пользуясь моментом, — создал долларовые клише, которые не смогут отличить от оригинала даже в Монетном дворе дяди Сэма. Супер-пупер-технология. — По ее тону Рид не может определить, верит ли она сама в то, что говорит. Зандли, когда хотела, могла иронию спрятать в иронию и завернуть в иронию. — Ходят слухи, что ее опробовали то ли в Сингапуре, то ли в Гонконге, и теперь все на островах как с ума посходили. Мы приехали, а вся Ява гудит, как будто в муравейник нассали.

Рид скептически морщится. Серьезно? Что за сказки для маленьких начинающих преступников 3+? Идеальные долларовые клише? Даже такой гений, как Гринберг, не мог построить у себя в подвале Форт-Нокс. Нормальные долларовые клише — пожалуйста. «Ну, вот тут косячок, но в целом пойдет» долларовые клише — тоже запросто. Но не идеальные. Иначе здесь уже вовсю сновали бы…

— А доллары-то американские?

— Да.

…Сновали бы американцы. Но ни одной американской рожи среди мопедов он пока не приметил. И тем не менее Рид все еще не улавливает.

— Так, хорошо. Из ниоткуда появляется звезда фальшивомонетчиков, запускает на подпольный рынок идеальные, — Рид показывает пальцами кавычки, — оттиски для печати бабла и пропадает. А сами-то сакральные таблички где? Кто теперь счастливчик?

— Кто бы это ни был, счастливчиком он будет недолго, — злобно фыркает Салим.

Рид вздыхает. Кажется, пока его не было, главным национальным развлечением этой страны стала игра в шарады. Сначала ему кажется, что Салим имеет в виду «счастливчиком он будет до тех пор, пока не встретится с моей “Береттой”», но потом видит: Салим поджимает губы, тарабаня пальцем по ручке стеклоподъемника. Злобы в нем все еще много, но вот нервяка явно побольше.

Три года назад Салим был тем, кем пугают, а не тем, кто пугается. И вот на тебе. Кто же тут замешан? В Джакарте есть только одна настолько крупная рыба, что ее боятся и белая акула, и батя из «В поисках Немо». Рид очень надеется, что он ошибается.

— Дай угадаю, — хмыкает он, — на идеальные оттиски наложено идеальное проклятие?

— Ага, — отвечает Нирмана с водительского сиденья, — проклятие простреленной грудины. Фирменное, мать его, заклинание колдунов Картеля.

Картель. Ну конечно.

В идеале Риду вообще не хотелось бы слышать это название все то время, пока он будет находиться в Джакарте, но вот он, посмотрите, сидит, окончательно забравшись с ногами на сиденье, и, черт побери, спрашивает:

— Старик Басир до сих пор жив, что ли? О, эти скорбные лица. Вас понял.

Когда Рид сваливал из Джакарты, из Ольбериха Басира, главы Картеля, уже песок сыпался. У Рида были все основания надеяться, что спустя три года о главном уроде Джакарты напоминать будет только эпитафия.

Главном самом богатом уроде Джакарты.

Главном самом опасном богатом уроде Джакарты.

Возглавляющем самую опасную богатую группировку.

Картель, твою мать, Вос-хо-да.

— А что остальные? Хоть кто-то помер? Ну пожалуйста. Что насчет Деванторы? Или Камиллы?

— Камиллу посадили