Сальто назад (СИ) - Рогов Борис Григорьевич Страница 32

— Генерал Бояров, доложите о проделанной работе, вы же у нас главный специалист по этим сраным Штатам, сраной Америки. Вы занимались всей операцией, вы всем руководили. Слушаю вас внимательно. — Голос председателя КГБ был тих и холоден, но присутствующие прекрасно знали, — это гораздо хуже вспышек гнева.

— Так точно, — тучный, но вполне ещё бравый пятидесятилетний генерал поднялся с места. — Наш агент через старые связи смог войти в доверие к румынским эмигрантам, сыграл на струнах старых обид, сделал всё именно так как мы с вами…

— Не надо перекладывать с больной головы на здоровую, — Федорчук аккуратно расправил остатки седой шевелюры.

От этого жеста всем стало немного легче. Офицеры за столом немного расслабились.

— Обосрались, так имейте совесть понести заслуженное наказание, или что там в таких случаях несут. Иначе быстро у меня лишитесь и должности, и звания. И на прежние заслуги смотреть не буду.

— Товарищ генерал, да, обосрались, это точно, но откуда мы могли знать, что эти натовцы так ухватятся за Румынию? Румыния во все времена была территорией французских интересов. Ну, в крайнем случае, германских. Англичанам она всегда была так, постольку поскольку… Англичане вроде бы сунулись, но румыны и болгары им крепко наваляли. Поэтому штатовцы засуетились.

— Прекратите, Виталий Константиныч, мне тут ваньку валять! — снова рявкнул Федорчук. — Должны были знать. Просто обязаны! Вы разведка или кто? Детский сад — трусы на лямках? Вот, что мне теперь в ЦК докладывать? Что КГБ СССР обосрался? — Федорчук устало махнул рукой, потом достал из портсигара сигарету, чиркнул зажигалкой и нервно затянулся.

Отдел внешней разведки переживал не лучшие времена. Одна неудача сменялась другой, а каких-то перспектив в ближайшем будущем не просматривалось. Радовало только то, что Федорчук выбил для сотрудников квоту на московские квартиры и допуск к спецпайкам. Не то, что прежний шеф, который вроде бы и ласков был и за жизнь любил поговорить, но вот практической пользы от него было мало.

Если годом ранее основной работой разведчик считал сбор информации, работу с агентурой и прочие тайные упражнения на территории вероятного противника, то после майского демарша Болгарии и Румынии, вдруг оказалось, что южный фланг восточного блока разваливается на глазах. Если с болгарами ещё как-то удалось договориться, то переворот в Бухаресте делал ситуацию совершенно фантасмагорической. Оказывалось, что создали её сами сотрудники КГБ. Ни у кого из них и мысли не появилось, что всесильный румынский «гений Карпат» окажется настолько слаб, что его не поддержат ни армия, ни полиция, ни спецслужбы, ни народ. Впрочем, с последним было ясно и без переворота. Ни в одной из соцстран власти с народом не дружили и всегда были готовы к подавлению выступлений самым жёстким способом. Исключений было всего два — Куба, где бородатый харизматичный Кастро пользовался бешеной популярностью и Вьетнам, где на фоне войны с Америкой руководство пользовалось заслуженным уважением.

Бояров у себя в кабинете после совещания никак не мог отойти от чувства обиды, пробудившегося после выволочки. Он открыл холодильник, достал початую бутылку «Посольской» и пол-литровую баночку суздальских огурчиков домашнего посола. Плеснул полстакана, подцепил вилкой самый маленький огурец и, вздохнув, медленно выцедил водочку. Приятное тепло растеклось по жилам, порождая ощущение покоя и благополучия. Генералу стало легче, течение мысли приняло конструктивное направление, а после ещё одной дозы появилась необходимая жажда деятельности. После «восстановительной процедуры» Бояров поднял трубку внутреннего телефона.

— Вызовите-ка ко мне этих… — от переживаний из головы вылетели фамилии сотрудников, — этих двух бездельников, Бакланова и Шамраева. Они насвинячили, им и разгребать.

Первым прибыл ответственный по Болгарии майор госбезопасности Шамраев.

— Игорь, тебе просто сказочно повезло, что Живков решил подстраховаться и подкатил к Леониду Ильичу с просьбой о советской базе в Болгарии. Не эта его активность, то лететь бы тебе из органов в народное хозяйство…

— А что мы должен были делать, по-вашему? — с оттенком вызова в голосе ответил Бакланов. — Скажите, товарищ генерал-майор, при известном результате, что мы могли сделать в таких обстоятельствах?

— Всему-то вас, недоучки, учить приходится, — проворчал старый генерал. — А не задумывался ли ты Витек, с какого момента дела наши пошли куда-то не туда?

Шамраев ненадолго задумался и протянул, — наверное, со звонка болгарского торгпреда о пожаре в «России». — Он хотел что-то добавить, но решил пока промолчать.

— Не угадал! Попробуй ещё разок. — Генерала начинает раздражать тупость Шамраева. — Напряги мозги чуток, Игорь. Пошевели извилиной. Ага, той единственной, что от фуражки.

— Со звонка Живкова?

— Опять мимо! Раньше! Значительно раньше.

— Раньше из странного у нас были только армяне с их дурацкими терактами… — Внезапно глаза майора возбуждённо блеснули. В голове мелькнула какая-то шальная мысль. — Подождите! О терактах нас тоже предупреждали. В метро звонил какой-то сапёр, а здесь у нас тот лётчик-ветеран.

— А кто был у болгар накануне пожара? — Бояров встал и прошёл к окну. — То-то и оно! В этих ветеранах всё дело и в том пареньке, Рогов кажется его фамилия?

— Так точно, Борис Рогов, на сегодняшний день проживает с родителями в Новосибирске, имеет инвалидность 2 группы, работает техником-архитектором в местном проектном институте. После перестрелки с американскими шпионами впал в кому, по счастливой случайности из комы вышел без сильных последствий, но с тех пор страдает частичной амнезией. Из-за амнезии интереса на данный момент для нас не представляет. Однако наблюдение за ним ведётся.

— А сами ветераны? За ними наблюдаете?

— Там тоже ничего интересного. Обычная жизнь обычных отставников. У Морозова погиб сын в авиакатастрофе. Посмертно дали Звезду Героя.

— Какие-то связи между ветеранами и румынами или англичанами не выявлены? Через вторые, третьи руки? Должно тут что-то такое быть, — генерал минуту покачался на носках, глубоко задумавшись. — Приказываю, срочно составить план оперативных мероприятий по выявлению причин… Завтра вечером мне его на стол. Вопросы есть? Вопросов нет!

— Так точно, тащ генерал! — громче положенного отрапортовал Шамраев. — «Рады стараться ваше высокопревосходительство». — Вторая часть прозвучала в голове, дабы не смущать начальство.

— Всё, ступайте, бездельники, и чтобы завтра вечером у меня на столе лежал план. Сами должны понимать, тянуть с этим бедламом нельзя! Да, и можете привлекать сотрудников любого отдела нашего управления. Надо в этой истории разобраться. Остальные дела могут и подождать. Поздно будет пить «Боржом», когда печень отвалится.

Приятель Шамраева и его сосед по кабинету Виктор Бакланов был совсем не рад такому развитию событий, но против начальства не попрёшь. Сразу по возвращению он начал изображать бурную деятельность, перебирать папки на столе, что-то строчить, поминутно куда-то звоня. И Шамраеву, и ему было понятно, что всё это бурление ни к чему не приведёт, но на нём ещё висели старые «глухари» по взрывам в Москве. Провал дела грозит ему потерей темпа в карьере. Погоны подпола отодвинутся ещё на пару лет.

Шамраев вздохнул и развязал тесёмочки папки с бумагами по делу о взрывах 1977 года. Прошло с тех пор уже целых три года. Папка распухла до солидных размеров. Было видно, что даже для освежения в голове информации может потребоваться не один час.

— Вить, давай поделим бумаги, — бросил Бакланов.

— Нет, я сначала сам хочу пролистать.

— Хорошо, тогда я твоими ветеранами займусь вплотную.

— Смотри, только не поубивай старичков. — Угрюмо пошутил Шамраев и углубился в перелистывание. Было у него одно замечательное качество — он умел отключаться от всего, что не касалось основной цели, испытывая что-то вроде транса.