Кукла на цепочке - Алистер Маклин Страница 14

– Чтобы я ничего подобного больше не слышала!

Вот уж рассвирепела так рассвирепела.

Это спровоцировало кратковременный, но острый конфликт между моей глубоко укоренившейся дисциплинированностью и желанием заключить Белинду в объятия. Дисциплина одержала верх… но какой ценой!

Я смиренно пообещал:

– Ничего подобного ты больше от меня не услышишь.

– Ладно. – Она отпустила варварски измятую ткань и взяла меня за руку. – Значит, идем.

Гордость не позволяет мне сказать, что Белинда тащила меня вперед, но у стороннего наблюдателя могло бы сложиться именно такое впечатление.

Через пятьдесят шагов я остановился:

– Вот мы и пришли.

– «Моргенштерн и Маггенталер», – прочитала табличку Белинда.

– Титул «Афина Паллада недели» – твой. – Я поднялся по ступенькам и занялся замком. – Последи за улицей.

– А потом что мне делать?

– Прикрывай мне спину.

С этим замком справился бы даже вооруженный загнутой шпилькой для волос бойскаут-волчонок. Мы вошли, и я закрыл за нами дверь. У меня был фонарик, маленький, но мощный; впрочем, от него было мало проку на первом этаже. Помещение было почти до потолка загромождено пустыми деревянными ящиками, рулонами бумаги, кипами картона, тюками соломы, пакетировочными и обвязочными машинами. Упаковочный цех, никаких сомнений.

Мы поднялись по узкой изогнутой деревянной лестнице. На полпути я оглянулся и обнаружил, что Белинда тоже оглядывается, а луч ее фонарика мечется во все стороны.

Второй этаж был целиком отведен голландской посуде, ветряным мельницам, собачкам, дудкам и десяткам прочих сувениров, предназначенных исключительно для туристов. Настенные полки и параллельные стеллажи, протянувшиеся через все помещение, вместили тысячи изделий, и, конечно, я не мог осмотреть все; тем не менее содержимое склада казалось вполне безобидным. Зато не столь безобидно выглядела комната размером пятнадцать на двадцать ярдов, занимавшая угол склада. Как выяснилось миг спустя, дверь, ведущая в эту комнату, туда в настоящий момент не вела.

Я подозвал Белинду и посветил фонариком. Она осмотрела дверь и повернулась ко мне; в слабом отраженном свете я увидел недоумение в ее глазах.

– Замок с часовым механизмом, – проговорила она. – Зачем на двери складской конторы замок с часовым механизмом?

– Это не простая конторская дверь, – сказал я. – Она стальная. Можешь не сомневаться, что и за простыми деревянными стенами прячутся стальные плиты и что простое старое окно, выходящее на улицу, защищено мелкой решеткой, вмурованной в бетон. В хранилище алмазов все это было бы уместно, но здесь? Здесь-то что такого ценного?

– Похоже, мы пришли куда нужно, – сказала Белинда.

– Ты что, сомневалась во мне?

– Нет, сэр. – (Ну надо же, сама скромность.) – Что это за фирма?

– Разве не очевидно? Оптовая торговля сувенирами. Фабрики, кустарные артели и подобные им предприятия поставляют свои товары на склад, а тот снабжает магазины. Просто же, да? Безвредно, верно?

– Но не очень гигиенично.

– Ты о чем?

– Пахнет отвратительно.

– Запах каннабиса нравится не всем.

– Каннабиса?!

– Уж эти мне девицы, не нюхавшие жизни! Идем.

Я взобрался на третий этаж; пришлось ждать, когда ко мне присоединится Белинда.

– Прикрываешь спину начальству?

– Прикрываю спину начальству, – машинально ответила она.

И куда, спрашивается, подевалась ее свирепость? Впрочем, я не мог судить девушку строго. В старой хоромине было нечто необъяснимо зловещее. Тошнотворный запах конопли окреп, но и на этом этаже я не увидел ничего, связанного с ней хотя бы отдаленно. Три стены, а также продольные стеллажи были отведены под маятниковые часы; на наше счастье, все они стояли. Часы самых разных форм и величин различались и по качеству – от маленьких, дешевых, аляповато раскрашенных сувениров, в большинстве своем изготовленных из желтой сосны, до массивных, вычурной работы металлических часовых механизмов, наверняка очень старых и дорогих, или их современных копий, которые не могли быть существенно дешевле.

Четвертая стена, мягко говоря, меня удивила. Там на полках лежали Библии. Я недолго гадал, место ли Библиям на сувенирном складе. Здесь и без них хватало непонятного.

Я взял один экземпляр. На обложке снизу было вытиснено золотом: «Библия Гавриила». Я раскрыл книгу и на форзаце прочел напечатанное типографским шрифтом: «С наилучшими пожеланиями от Первой реформатской церкви Американского общества гугенотов».

– У нас в номере есть такая книга, – сказала Белинда.

– Не удивлюсь, если узнаю, что эти Библии лежат в большинстве гостиничных номеров Амстердама. Вопрос в том, почему они лежат здесь, а не на складе издательства или книжного магазина. Странновато, правда?

Содрогнувшись, она ответила:

– Здесь все странное.

Я легонько похлопал ее по спине:

– Простудилась ты, только и всего. Я же предупреждал насчет мини-юбок. Поднимаемся дальше.

Следующий этаж достался самой удивительной коллекции кукол, какую только можно вообразить. Наверное, их тут были тысячи. Куклы разнились по величине – от самых миниатюрных до великанш, даже побольше той, с которой нянчилась Труди. Все без исключения были тонкой работы, одетые в разнообразные голландские традиционные костюмы. Крупные куклы частью стояли сами, частью имели металлическую подпорку, а мелкие свисали на бечевках с потолочных вешалок.

Наконец луч моего фонарика остановился на группе кукол с одинаковым облачением.

Забыв о том, как важно прикрывать мне спину, помощница опять сжимала и разжимала кулаки.

– Ох и жутко тут!.. Они точно живые, следят… – Белинда смотрела на кукол, которых я освещал. – Эти что, особенные?

– Шептать не обязательно. Смотреть на нас они могут, но, уверяю тебя, ничего не слышат. Что особенного в этих куклах? Да ничего, пожалуй, кроме того, что они с острова Гейлер в Зёйдерзе. Экономка ван Гельдера, симпатичная старая ведьма, потерявшая свою метлу, одета точь-в-точь как они.

– Точь-в-точь?

– Да, нелегко представить, – кивнул я. – И у Труди есть большая кукла в таком же наряде.

– Труди? Та безумная девушка?

– Та безумная девушка.

– Здесь тоже есть что-то ужасно безумное…

Она отпустила мою руку и снова занялась охраной начальственного тыла. Через несколько секунд я услышал судорожный вздох и обернулся. Белинда стояла спиной ко мне футах в четырех. Медленно и бесшумно она попятилась, глядя в ту сторону, куда был направлен свет фонаря; свободная рука, протянутая назад, шарила в воздухе. Я взял эту руку; девушка подступила ко мне вплотную, так и не повернувшись, и зашептала:

– Там кто-то есть! Смотрит!

Глянув в направлении луча, я ничего не увидел; правда, ее фонарь был куда слабее моего. Я сжал руку девушки и, когда та обернулась, вопросительно посмотрел в лицо.

– Там кто-то есть. – Тот же настойчивый шепот, а зеленые глаза круглы от страха. – Я видела! Я их видела!

– Их?

– Глаза. Я видела глаза!

Я никогда не сомневался в правдивости Белинды. Возможно, она и впрямь легка на фантазии, но ее учили – и очень хорошо учили – не давать волю воображению на оперативной работе. Я поднял собственный фонарь, при этом не осторожничая, и луч попал ей в лицо, на миг ослепив; когда она инстинктивно прижала ладонь к глазам, я посветил в то место, куда она только что указывала. Человеческих глаз я не обнаружил, зато увидел две куклы, бок о бок; они покачивались, но очень слабо, едва заметно. Покачивались – хотя на четвертом этаже склада не было ни малейшего сквозняка.

Я снова сжал руку помощницы и улыбнулся:

– Похоже, Белинда…

– Вот не надо этого «похоже, Белинда», – не то прошипела, не то прошептала с дрожью в голосе она. – Я точно их видела! Страшные глаза! И они смотрели на нас! Я их видела, честно! Клянусь!

– Да я верю, Белинда, верю…

Белинда обратила ко мне лицо, и в пристальном взгляде читалось разочарование, словно она подозревала насмешку. И ведь правильно подозревала.

– Ну как я могу тебе не верить? – Я не изменил тон.

– Тогда почему ничего не делаешь?

– Как раз собираюсь кое-что сделать. А именно убраться отсюда.

Неторопливо, как будто ничего не произошло, я еще раз оглядел помещение, светя фонариком, затем повернулся к Белинде и успокаивающе произнес:

– Нет здесь для нас ничего интересного, да и вообще возвращаться пора. Думаю, тому, что осталось от наших нервов, выпивка не помешает.

На лице смотревшей на меня Белинды перемешались гнев, разочарование, непонимание и как будто даже некоторое облегчение. Но преобладал гнев. Да и кто не разозлится, когда ему не верят и над ним