Жонглёр - Андрей Борисович Батуханов Страница 28

решили навсегда отказаться от порабощения негров и торговли невольниками. С другой стороны, пока чёрный слуга служил с покорностью и преданностью, то хозяин-бур относился к нему спокойно и даже добродушно. Но почуяв в чернокожем малейший намёк на недовольство, малейшую искру возмущения, бур превращался в неумолимого палача и подвергал непокорного жестокому наказанию, не смущаясь никакими последствиями.

Конфликт изначально был надуманным и главным в нём было желание насильственно присоединить к территориям Британской Короны золоторудные и алмазосодержащие земли Трансвааля и Оранжевой республики.

Однажды, обычным днём 1866 года, на берегу Оранжевой реки неподалёку от крошечного городка Кимберли местный несмышлёный мальчонка у себя под ногами случайно нашёл маленький желтовато-прозрачный камушек. Пни он его посильней, он, в лучшем случае, сверкнул бы несколько раз на солнце и навсегда бы исчез из истории. В худшем – просто скатился бы вниз по склону и занял бы своё место среди самых обыкновенных булыжников. И всё осталось бы на своих местах, даже Леонид Фирсанов. Но мальчик почему-то увлёкся камушком, наблюдая через него небо и облака. На его игрушку обратил внимание кто-то из взрослых. Внимательно рассмотрев через него солнце и, наверняка, попробовав на зуб, человек выяснил, что невзрачный камешек – это банальный и даже тривиальный алмаз. Это и был смертный приговор. И людям, и местности, и старому патриархальному укладу жизни.

Практически сразу сюда устремилась целая армия ободранных и оголтелых охотников за лёгкой наживой, вооружённых тяжёлыми кирками. Каждый из них был искренне уверен, что удача улыбнётся конкретно ему и именно он, непременно, найдёт огромную алмазную каменюгу, которая в одно мгновение превратит его из простого нищего в непростого богача. Вот так, из детского любопытства, озорства и забавы, родилась алмазная лихорадка в Южной Африке.

За короткий срок население близлежащих мест увеличилось на двести тысяч человек, а налоговые доходы выросли в десятки раз. В основном это были выходцы из Великобритании, примерно сто пятьдесят – сто шестьдесят тысяч человек. Пока подданные Её Величества рьяно трудились, обогащаясь лично, чиновники королевства ломали голову, как найти повод к аннексии столь лакомых, в прямом смысле этого слова, земель. Чисто в англосаксонском, колониальном стиле.

Мысль любого бюрократа, особенно если она касается личного обогащения, резва и причудлива. Через какое-то время выход был найден. Кто-то особо изобретательный и высоколобый в недрах Королевского Кабинета Министров сломал мозги, но решил озаботиться возможным ущемлением политического статуса своих подданных. Получение права голоса пришлыми, но подданными Короны, в конечном счёте давало возможность отобрать у старых африканеров реальную власть в стране. А там путём нехитрых манипуляций местный парламент переподчинялся приехавшему большинству и тогда… «прощай свобода», а вместо этого: «Честь имею, Ваше Величество!» Красиво, ажурно, и комар носу не подточит. 10 сентября 1899 года министр колоний Джозеф Юстин Чемберлен телеграммой предъявил ультиматум президенту Южно-Африканской Республики Паулюсу Крюгеру. В нём требовалось предоставить избирательные права всем европейцам, прожившим в республике не менее пяти лет. Ответный ультиматум не заставил себя ждать. Права переселенцам были готовы предоставить, но под абсолютные гарантии отказа Великобритании от вмешательства во внутренние дела, а также от притязаний на сюзеренитет[20] по отношению к республике.

Ответ не только не устроил, он показательно возмутил почти всю чопорную Великобританию! Её почти по-кабацки послали подобру-поздорову! Хотя глубоко в душе ничего другого и не ждали. Начались военные приготовления.

Примерно такую краткую предысторию конфликта имел в голове Леонид.

Последние газеты, проштудированные в Одессе, информировали, что буры первыми открыли военные действия и 12 октября 1899 года перешли границу Капской колонии и Наталя. Отрядом в пять тысяч человек под командованием Кронье и Снимана осадили британский гарнизон в Мафекинге, численностью до семисот штыков. 15 октября буры осадили Кимберли с гарнизоном до двух тысяч человек.

Из зарубежной прессы Фирсанов выяснил, что в ноябре для деблокады Кимберли, Великобритания направила десятитысячную Первую пехотную дивизию под командованием Мэтьена в составе восьми батальонов, кавалерийского полка, шестнадцати орудий и бронепоезда. Ожидали атаки на основные силы буров до девяти тысяч человек под командованием Кронье.

На Натальском фронте буры в октябре взяли Чарльстаун, Ньюкасл, Гленко и осадили Ледисмит.

1 ноября войска буров взломали границу Капской колонии и заняли Наупорт и Стромберг. Победа не только усилила воинский дух, но и дала серьёзное пополнение бурским отрядам за счёт местных жителей голландского происхождения.

Голова трещала от незнакомых фамилий, мест и цифр, во рту стоял горький привкус чёрного кофе, а сердце стучало, как сумасшедшее. «Так ведь можно с лёгкостью и грудную жабу заработать. С кофе надо поосторожничать. Он не такой, как в Санкт-Петербурге», – подумал Фирсанов, свернул газеты и поплёлся на корабль.

В порту всё бурлило и кипело. Люди перемещались стремительно и в самых непредсказуемых направлениях. Большинство опаздывало в разные места, по разным делам. Кто-то «ещё», кто-то «впритык», а кто-то – уже «увы», но пытался последним стремительным рывком наверстать упущенное время и шанс. А меньшинство – мечтало спешно покинуть бурлящий котёл, чтобы окунуться в домашний покой и уют.

У трапа «Канцлера» образовалась людская пробка, которую остальной пассажиропоток порта стал обтекать, образуя многочисленные шумные водовороты. Кто-то из новых пассажиров был чрезмерно обременён вещами. За багаж европейцев и американцев, Леониду не хотелось употреблять расхожее клише – «белого человека», разворачивалось самое натуральное побоище. Две противоборствующие группировки носильщиков сошлись возле кучи чемоданов, тюков, картонок и коробок. И не обращая внимания на заказчика, весьма эмоционально, не стесняясь посторонних, принялись выяснять, кому носить и получать заслуженный доход. Судя по крикам и жестикуляции, каждая из сторон билась за свой хлеб не на жизнь, а насмерть, обещая противникам ужасающие кары, вплоть до ликвидации рода до седьмого колена, а то и глубже.

В этот раз дипломатическая часть слишком затянулась, наверное, по генеалогии спустились значительно ниже. Малый, крутившийся возле чемоданов и сундуков с напускным безразличием, возможно «свободный художник», неожиданно проявил личную инициативу. Но пожадничал. Схватил слишком много груза и застрял между леерами трапа. У маленького юркого араба не получалось вписаться в поворот, а опустить огромный чемодан и сундук он не мог. Чемодан неизбежно бы соскользнул в воду у борта, а сундук – разлетелся бы брызгами по причалу. Ему бы сделать пару шажочков назад и идти боком, но сзади подпирал какой-то мужчина с бледным лицом. Чёрный котелок был надвинут на глаза, воротник чёрного военного покроя пальто мужчина сжимал рукой в чёрной кожаной перчатке у самого подбородка. В этой жаре, суматохе, игре красок, он выглядел странно и смотрелся как какая-то диковинная огромная куколка неизвестной