Золотые погоны империи - Валерий Геннадьевич Климов Страница 14

– А какой чин был у этого «штабного офицера»? Как он выглядел? Не назывались ли в разговоре с поручиком Ремизовым его имя и фамилия? Были ли они знакомы до этого? И, наконец, почему поручик сразу поверил этому «штабному офицеру» и не перепроверил приказ у своего командира батальона подполковника Иванова? – не отставал я от бедного, дрожавшего от нервного переживания, солдата.

– Не знаю, Ваше благородие! Ей Богу не знаю – кто это… Я думаю так: раз этот офицер беспрепятственно дошёл до передовой – значит, он знал все наши пароли, а, раз это так, то выходит, он – действительно, из «штабных». Впрочем, могу и ошибаться… ведь, из-за низко опущенного капюшона, его лица я, тогда, так и не увидел… Но, зато, я успел разглядеть под небрежно наброшенным на его плечи французским военным плащом русскую офицерскую форму. Да, и по-русски этот человек говорил, как мы с Вами. Как я понял, их благородие с ним лично знаком не был, но лицо его раньше уже видел. Он, так, прямо ему и сказал. Поэтому-то, и выпить предложил, а тот – не отказался. О чём они промеж себя разговаривали, когда выпивали «на скорую руку» – я не знаю, поскольку господин поручик отослал меня из своей землянки. Да… чуть не забыл сказать: их благородие знал, что подполковника Иванова нет на месте, так как тот заранее предупреждал господ офицеров нашего батальона о том, что вечером будет в штабе полка у полковника Дьяконова… Да, и «штабной офицер» сразу же ему сказал, что всего пару часов назад он видел нашего командира батальона в штабе у господина полковника.

– А не было ли какого изъяна в одежде этого офицера?

– Не помню я… Хотя… был изъян! Сзади у его плаща – внизу, по центру – вырван кусок, размером с ладонь.

– Ну, спасибо тебе, братец, за рассказ. Не раскисай! На войне ещё и не такое случается… А, к вечеру, глядишь, будет у тебя уже новый командир, – приободрил я, на прощание, молодого денщика и поспешил покинуть расположение 2-й роты.

В нашем батальоне тоже очень живо обсуждали несчастье, случившееся со 2-й и 4-й ротами соседнего батальона. Разумовский, также, как и я, был склонен видеть в произошедшем нечто большее, чем пьяную случайность, а Орнаутов с Моремановым, в принципе, были согласны с официальной версией, говоря, что Ремизов мог, запросто, «сорваться», так как совсем не умел пить. При этом, я, изредка поддакивая Мишелю, тем не менее, не пытался особо оспаривать и позицию Пьера и Сержа. Об информации же, полученной мной от денщика Ремизова, я, и вовсе, молчал «как рыба», помня о строгом предупреждении Батюшина.

Тем временем, разговор в нашей офицерской землянке постепенно перешёл на общеполитические и военно-стратегические темы.

Зачинщиком выступил Разумовский:

– Вся беда в том, господа, что сейчас не только в Русской армии, действующей на Восточном фронте, но и во всём российском обществе, как-то, уже позабылись первые победы русского оружия в этой войне. Настолько тяжела была горечь наших последующих поражений. И Львов, и Перемышль, занятые нами во время Галицийской операции, вновь перешли в руки германских и австро-венгерских войск. Немцы захватили Варшаву и все наши крепости в Польше. Русские войска оставили, также, Литву и часть Латвии. Отсюда – и это гнетущее настроение в Русской армии, причём не только на Восточном фронте, но и здесь, у нас, на Западном театре военных действий.

– Ты прав, как всегда, Мишель, – поддержал его я. – К тому же, позвольте напомнить вам, господа офицеры, что к началу нынешнего одна тысяча девятьсот шестнадцатого года Россия уже потеряла в этой войне убитыми, ранеными и пленными, три с половиной миллиона человек. Фактически, из строя была выведена вся кадровая русская армия; при этом, лучшие – гвардейские – части были уничтожены в боях ещё в первые полгода войны. И, с тех пор, комплектование русских частей идёт, главным образом, за счёт плохо обученных новобранцев и резервистов.

– Да-да-да, – разгорячился, как обычно, Мореманов. – Всё это от того, что в армии почти не осталось кадровых офицеров. Большинство из них выбыли из строя ещё в самом начале войны, когда велись наиболее активные боевые действия на Восточном фронте, и – как результат – основная масса нынешних командиров, состоит, сейчас, из так называемых «офицеров военного времени». За их спиной – гимназия, реальное училище или один-два курса гражданского института – и никакого военного или командного опыта. Прошёл сокращённый курс школы прапорщиков или военного училища – и нате вам, пожалуйста, офицерский чин «прапорщика». Приходит, потом, такой интеллигент в офицерской форме на фронт, а там – солдатня с её горлопанством и ленью. И, вместо того, чтобы «зарядить» хаму и лентяю в его «свинячье рыло», он начинает ему «лекцию читать» и на «Вы» его называть, а, после этого, удивляется – почему его «солдатика» никак в атаку не поднимешь.

– Слышу, слышу голос господина поручика, – в офицерскую землянку спустился улыбающийся прапорщик Рохлинский. – Опять от поручика Мореманова «нашему брату» – офицерам военного времени – достаётся «на орехи»!

– Простите, прапорщик, Вас это не касается. Вы относитесь к числу «счастливых исключений из правила», – остыл после своего резкого монолога Мореманов.

– Ну, слава Богу, а то я уже собирался с Вашей ротой в атаку идти, чтобы доказать обратное, – миролюбиво пошутил Рохлинский.

– Не нужно, прапорщик, – подхватил его шутливый тон Орнаутов. – Серж немного увлёкся обобщениями. Конечно, в чём-то он и прав. Действительно, ведь, перед войной, в нашей армии было порядка семидесяти-восьмидесяти тысяч офицеров, а сейчас – порядка трёхсот тысяч. И это – после двух лет войны и огромной убыли кадровых офицеров в первый год боевых действий… Но, при этом, хочу напомнить, что в нашем Русском Экспедиционном Корпусе, здесь, во Франции количество кадровых офицеров вполне сопоставимо с количеством «офицеров военного времени»!

– Господа, конечно, Серж в чём-то прав, но я тоже бы не спешил с обобщениями на эту тему, – не выдержал я. – Я достаточно много знаю высокопрофессиональных «офицеров военного времени» и немало кадровых офицеров, которых с удовольствием разжаловал бы в рядовые. Приведу два коротких примера из своей бытности на Восточном фронте. Некий капитан Радашевский, назначенный из дивизионного обоза на должность командира роты, решил обойти свой ротный участок обороны и, так сказать, ознакомиться с обстановкой на месте. Но, в это самое время, противник произвёл по нашим