Маленькие трагедии - Александр Сергеевич Пушкин Страница 4

Как молодой олень.

Герцог

Нехорошо

Ему дичиться. Мы тотчас приучим

Его к весельям, к балам и турнирам.

Пришлите мне его; назначьте сыну

Приличное по званью содержанье…

Вы хмуритесь, устали вы с дороги,

Быть может?

Барон

Государь, я не устал;

Но вы меня смутили. Перед вами

Я б не хотел сознаться, но меня

Вы принуждаете сказать о сыне

То, что желал от вас бы утаить.

Он, государь, к несчастью, недостоин

Ни милостей, ни вашего вниманья.

Он молодость свою проводит в буйстве,

В пороках низких…

Герцог

Это потому,

Барон, что он один. Уединенье

И праздность губят молодых людей.

Пришлите к нам его: он позабудет

Привычки, зарожденные в глуши.

Барон

Простите мне, но, право, государь,

Я согласиться не могу на это…

Герцог

Но почему ж?

Барон

Увольте старика…

Герцог

Я требую: откройте мне причину

Отказа вашего.

Барон

На сына я

Сердит.

Герцог

За что?

Барон

За злое преступленье.

Герцог

А в чем оно, скажите, состоит?

Барон

Увольте, герцог…

Герцог

Это очень странно,

Или вам стыдно за него?

Барон

Да… стыдно…

Герцог

Но что же сделал он?

Барон

Он… он меня

Хотел убить.

Герцог

Убить! так я суду

Его предам, как черного злодея.

Барон

Доказывать не стану я, хоть знаю,

Что точно смерти жаждет он моей,

Хоть знаю то, что покушался он

Меня…

Герцог

Что?

Барон

Обокрасть.

Альбер бросается в комнату.

Альбер

Барон, вы лжете.

Герцог

(сыну)

Как смели вы?..

Барон

Ты здесь! ты, ты мне смел!..

Ты мог отцу такое слово молвить!..

Я лгу! и перед нашим государем!..

Мне, мне… иль уж не рыцарь я?

Альбер

Вы лжец.

Барон

И гром еще не грянул, боже правый!

Так подыми ж, и меч нас рассуди!

(Бросает перчатку, сын поспешно ее подымает.)

Альбеp

Благодарю. Вот первый дар отца.

Герцог

Что видел я? что было предо мною?

Сын принял вызов старого отца!

В какие дни надел я на себя

Цепь герцогов! Молчите: ты, безумец,

И ты, тигренок! полно.

(Сыну.)

Бросьте это;

Отдайте мне перчатку эту.

(Отымает ее.)

Альбер

(a parte)[2]

Жаль.

Герцог

Так и впился в нее когтями! – изверг!

Подите: на глаза мои не смейте

Являться до тех пор, пока я сам

Не призову вас.

Альбер выходит.

Вы, старик несчастный,

Не стыдно ль вам…

Барон

Простите, государь…

Стоять я не могу… мои колени

Слабеют… душно!.. душно!.. Где ключи?

Ключи, ключи мои!..

Герцог

Он умер. Боже!

Ужасный век, ужасные сердца!

Моцарт и Сальери

Сцена I

Комната.

Сальери

Все говорят: нет правды на земле.

Но правды нет – и выше. Для меня

Так это ясно, как простая гамма.

Родился я с любовию к искусству;

Ребенком будучи, когда высоко

Звучал орган в старинной церкви нашей,

Я слушал и заслушивался – слезы

Невольные и сладкие текли.

Отверг я рано праздные забавы;

Науки, чуждые музыке, были

Постылы мне; упрямо и надменно

От них отрекся я и предался

Одной музыке. Труден первый шаг

И скучен первый путь. Преодолел

Я ранние невзгоды. Ремесло

Поставил я подножием искусству;

Я сделался ремесленник: перстам

Придал послушную, сухую беглость

И верность уху. Звуки умертвив,

Музыку я разъял, как труп. Поверил

Я алгеброй гармонию. Тогда

Уже дерзнул, в науке искушенный,

Предаться неге творческой мечты.

Я стал творить, но в тишине, но в тайне,

Не смея помышлять еще о славе.

Нередко, просидев в безмолвной келье

Два, три дня, позабыв и сон и пищу,

Вкусив восторг и слезы вдохновенья,

Я жег мой труд и холодно смотрел,

Как мысль моя и звуки, мной рожденны,

Пылая, с легким дымом исчезали.

Что говорю? Когда великий Глюк

Явился и открыл нам новы тайны

(Глубокие, пленительные тайны),

Не бросил ли я все, что прежде знал,

Что так любил, чему так жарко верил,

И не пошел ли бодро вслед за ним

Безропотно, как тот, кто заблуждался

И встречным послан в сторону иную?

Усильным, напряженным постоянством

Я наконец в искусстве безграничном

Достигнул степени высокой. Слава

Мне улыбнулась; я в сердцах людей

Нашел созвучия своим созданьям.

Я счастлив был: я наслаждался мирно

Своим трудом, успехом, славой; также

Трудами и успехами друзей,

Товарищей моих в искусстве дивном.

Нет! никогда я зависти не знал,

О, никогда! – ниже́, когда Пиччини

Пленить умел слух диких парижан,

Ниже́, когда услышал в первый раз

Я Ифигении начальны звуки.

Кто скажет, чтоб Сальери гордый был