Театр мира. История картографии - Томас Рейнертсен Берг Страница 16

Цицерон (106–43 до н. э.), юрист, учившийся у греческих философов, представил нетипичный для римлян взгляд на мир в книге О государстве, описав сон, в котором полководец Сципион поднимается к звездам и видит, сколь ничтожно мала Римская империя в большой картине мира. Это видение напоминает о «прыжке веры» Сократа и греческих картах, деливших Землю на пять климатических зон:

Но ты видишь, что эта же Земля охвачена и окружена как бы поясами, два из которых, наиболее удаленные один от другого и с обеих сторон упирающиеся в вершины неба, скованы льдами; средний же и наибольший пояс высушивается жаром Солнца. Два пояса обитаемы; из них южный, жители которого, ступая, обращены к вам подошвами ног, не имеет отношения к вашему народу; что касается другого пояса, обращенного к северу, то смотри, какой узкой полосой он соприкасается с вами. Ведь вся та земля, которую вы населяете, суженная с севера на юг и более широкая в стороны, есть, так сказать, небольшой остров, омываемый морем, которое вы на Земле называете Атлантическим, Большим морем, Океаном; но как он, при своем столь значительном имени, всё же мал, ты видишь[51].

Римский оратор Евмений придерживался более традиционного взгляда на карты, завоевания и пропаганду Рима. В 290 году н. э. он говорил своим ученикам, показывая карту империи: «Как чудесно, не правда ли, то, что мы видим сейчас картину мира, на которой нет ничего, что не принадлежало бы нам». Такие панегирики, произносившиеся как с картой, так и без нее, с перечислением стран, принадлежавших Римской империи, были такой же неотъемлемой частью пропаганды, как демонстрация завоеванных трофеев и пленников. Карта, с которой начинается любой современный комикс об Астериксе и на которой жезл с римским орлом прочно воткнут в центре Галлии, довольно точно передает типично римскую картографию (исключая разве что преувеличенно выпяченную непокорную галльскую деревушку).

Роль карты мира в пропаганде была так велика, что ее разрешалось составлять только с дозволения государства. Карта, изготовленная самочинно, скорее всего, свидетельствовала о замышлявшемся восстании против императора – именно это инкриминировали Меттию Помпузиану, начертившему карту мира на стене своей спальни. Его казнил император Домициан (правил в 81–96 н. э.), решивший, что Помпузиан метил на его место.

У христианства было иное ви´дение географии. Рассказ о творении учит, что земля принадлежит людям, и они должны возделывать ее, а так как Бог пришел в мир в облике Иисуса и повелел апостолам идти и обращать все народы в свою веру, то любой мог воспроизвести маршруты, которыми они следовали, неся народам христианство. Изображение мира больше не было уделом императоров. Однако географию по-прежнему считали не наукой, но лишь инструментом, помогавшим лучше понять творение и историю. Сведения о мире оставались частью scientia, светского знания, которое должно было питать sapientia, мудрость, или сакральное знание.

Около 400 года н. э. Августин, один из отцов североафриканской Церкви, в трактате De genesi ad litteram, или О книге Бытия буквально, писал, что христианин должен знать «о земле, небе и остальных элементах видимого мира» по меньшей мере столько же, сколько и нехристианин, чтобы незнанием сугубо светских вещей не скомпрометировать высшие библейские истины. Землю следует изучать наряду с библейской историей, чтобы лучше понимать божественное творение. В трактате Христианская наука он пишет: «Подобным образом вижу, что люди, имеющие надлежащие сведения, могли бы для пользы собратий решиться на приятный и благой труд – привести в порядок и изложить отдельно всё, что упоминается в Писании о местоположении различных земель, о животных, травах, деревьях, камнях, металлах и проч.»[52].

Совету Августина последовал Иероним Стридонский (360–420 н. э.), опубликовавший в 390 году книгу О положении и названиях еврейских местностей (Liber de situ et nominibus locorum hebraicorum). Этот топографический словарь, который содержит именования более тысячи библейских мест, был написан потому, что «знающий местоположение древних городов и поселений, а также их названия имеет и более ясное представление о Священном Писании».

Однако географические сведения, предоставляемые Библией, и ограничены, и противоречивы. Поэтому Августин предлагал поступать так, как поступили израильтяне, которые «ограбили египтян», прежде чем отправиться в обетованную землю. Иными словами, воспользоваться знаниями, добытыми язычниками – римлянами и греками.

Ответом на этот призыв стала История против язычников (Historiarum adversum paganos) Павла Орозия (385–420 н. э.), в которой он пишет: «Предки наши видели весь круг земной, опоясанный океаном, трехдольным и называли три его части Азией, Европой и Африкой <…>. Азия, окруженная с трех сторон океаном, растянулась наискось через всю область востока; на западе она справа примыкает к Европе, начинающейся близ северного полюса, слева же оставляет Африку…»[53]. Далее он описывает эти три части света, не упоминая Иерусалим, а равно и Вифлеем, Иерихон, Назарет и другие города из библейской истории, подтверждая тем самым, что он опирался на римские источники. Палестина упоминается им лишь мимоходом в числе других сирийских провинций. Несмотря на это, трактатом Орозия широко пользовались в качестве источника на протяжении всего Средневековья.

Чуть более двухсот лет спустя античную и христианскую географию объединил испанский епископ. По преданию, однажды мальчишкой он убежал из дома, не желая терпеть побои от старшего брата, который взялся его воспитывать после смерти родителей и довольно сурово с ним обращался, не скупясь на тычки и наказания. Мальчик укрылся в лесах под Севильей, но, избавившись от побоев, он не перестал чувствовать себя никчемным, глупым и отверженным.

Исидор родился в городе Картахена на юге Испании около 560 года н. э. Времена были неспокойные. Бывшую римскую провинцию за сто лет до этого захватили вестготы. А в 557 году Картахену и всю юго-восточную часть Испании заняли византийцы. Вероятно, из-за этого семья Исидора переехала на запад, в Севилью. Его мать была из вестготов, возможно, знатных, отец происходил из родовитой испано-романской семьи. Оба умерли вскоре после переезда на новое место, поэтому старшему брату пришлось учить уму-разуму младшего. И он старался – вот только Исидор учился не так много и не так быстро, как хотелось старшему.

В лесу Исидор заметил, как на камень поблизости от его укрытия капает вода. Капли казались совершенно бессильными перед твердостью камня и не оказывали на него никакого воздействия. Тем не менее, присмотревшись, Исидор увидел, что с течением времени они проделали в камне углубление. Он подумал, что так и с его учебой: методичная работа принесет большие знания.

Сегодня Исидор считается одним из самых ученых людей своего времени. Он стал первым христианским автором, попытавшимся написать «сумму» – объединить все доступные ему знания. Его главный труд Etymologiarum sive originum (Этимологии, или Начала) – своеобразная смесь словаря и