Что тебе я сделала? - Диана Ставрогина Страница 4

Снова и снова я ныряю в воспоминания, хотя любое мгновение из прошлого сейчас подобно острому осколку: с какого края не возьмись, все равно поранишься. Мне казалось, мы искренне любим друг друга и счастливы, что мы — семья.

Я бросилась в отношения с ним, как в омут с головой. Все свои мечты и надежды — вопреки прописной истине, что нельзя жить другим человеком и превращать его в свет в окошке, — я возложила именно на Марка. После знакомства с ним прежде туманное будущее вдруг обрело ориентир и перспективу.

Семья — волшебное слово, подействовавшее на меня как зов факирской флейты, — стала моим краеугольным камнем. Я забыла о намеченных до судьбоносной встречи с Марком планах: начать строить карьеру, найти хороших друзей, накопить внушительную по сумме финансовую подушку безопасности.

Как теперь выяснилось, очень зря. Уже второй раз я оказываюсь совсем одна в этом мире — видимо, потому что первый урок остался не выучен.

История с уголовным делом отца должна была навсегда вбить в мою голову одну простую истину: нельзя полагаться на другого человека на сто процентов. Даже на того, кто вроде бы заботится о твоем благополучии. Пусть и исключительно социально-биологическом.

По-настоящему моему отцу было на меня плевать. Правда, едва ли не двадцать один год своей жизни я искала ему оправдания и верила, что он хотя бы капельку, но меня любит. По-своему.

Скупо и холодно, но все-таки любит, как все родители любят своих детей. Тем более я жила с ним — точнее обитала на задворках его насыщенной жизни — с самого рождения.

Да, он едва ли проводил со мной время. Да, он всегда был занят: работой, важными гостями, поездками и командировками. Женщинами. Отдыхом. Алкоголем.

Кто угодно шел в списке его приоритетов выше, чем я со своими наивными попытками заполучить внимание единственного родителя. Даже моя старшая сестра — дочь отца от первого брака и младший брат — его сын от последней любовницы — значили для него куда больше. Что стало очевидно, когда отца посадили.

Его многочисленное и, разумеется, незаконное имущество оказалось записано на всех, кроме меня: на бывшую жену, на моих брата и сестру, на нескольких любовниц. Доли в бизнесе, жилая и нежилая недвижимость, деньги — отец подстелил соломки всем. Но не мне.

Об уголовном деле и аресте отца я узнала в один день. Как и о том, что дальше жить предстоит исключительно за свой счет. Потому что обо мне отец, погруженный в собственные проблемы, не подумал.

Естественно, никто из его окружения не собирался делиться своим куском пирога. Напротив, предоставься шанс — они отобрали бы и доставшуюся мне от бабушки по матери квартиру. Именно ее я сдавала, вынуждено переехав к однокурснице на другой конец города, пока не познакомилась с Марком.

Как иронично, что то жилье забрал уже он. Интересно, не специально ли?

Мысль о том, что все действия Марка в недавнем прошлом неслучайны, прочно оседает в моей голове. Вопреки попыткам не зацикливаться на плохом, я все равно раз за разом возвращаюсь в прошлое в надежде — терзании ли? — отыскать причину случившегося.

Предположения, сомнения и догадки топчутся по моему измученному сердцу бесцеремонной тяжестью. Но отмахнуться от них нелегко. Еще и потому, что поговорить мне попросту не с кем.

Ни в школе, ни в университете надежными друзьями я не обзавелась. Нельзя сказать, что виной тому было отсутствие действий с моей стороны. Старалась ли я подружиться или держаться в стороне, результат, увы, не менялся: одноклассники, а затем и одногруппники предпочитали поддерживать со мной приятельские отношения, но не более того.

По странному бзику отец отдал меня в самую обычную школу и среди детей из зачастую небогатых семей я была белой вороной и музейным экспонатом в одно и то же время. Никто из них не имел желания связываться с дочкой топ-менеджера из госкорпорации.

Несмотря на упорные старания мимикрировать под заурядного ребенка у меня не выходило. Люди вокруг отказывались воспринимать мое существование вне образа моего отца.

Родители и учителя относились ко мне с опаской, и это чувствовалось. Дети — те, что посмелее, — смеялись над водителем и охранниками, с которыми я приезжала в школу. Кто-то завидовал вещам, которые их родители не могли себе позволить. Кто-то просто следовал заветам старших и старался не вступать со мной ни в какие отношения. На всякий случай. Вдруг я на что-нибудь обижусь и пожалуюсь отцу?

Мое детство выдалось одиноким и в основном прошло за чтением и просмотром историй, где дружба имела определяющее значение и выдерживала любые испытания. В школьные годы я всем сердцем завидовала Гарри, Гермионе и Рону, Фродо и Сэму, Мии и Лили, Белле и Элис и отчаянно надеялась, что в университете дела пойдут лучше.

Что и случилось, но совсем не в той степени, о которой мне мечталось. До самого ареста отца я все еще не могла и шагу ступить без водителя и охраны, и один этот фактор ужасно влиял на мои отношения с людьми. Мне не было хода в обычный мир, но и в элитарный мир отца меня тоже приглашать не спешили.

О последнем я по-настоящему пожалела впервые только сегодня, когда принялась за поиски работы и быстро обнаружила, насколько тяжело получить хотя бы одно-единственное приглашение на собеседование. Целый день, проведенный за рассылкой резюме, пока оставался бесплодным. Телефон молчал, как и электронная почта.

Здравый смысл подсказывал мне, что не стоит ожидать мгновенной реакции, но тревога… Тревога выедала мои внутренности маленькой зазубренной ложкой.

Оставшись один на один с проблемами, я боялась не справиться и потерять все. Особенно сейчас, когда Марк буквально имел достаточно рычагов, чтобы толкнуть меня в долговую яму или на улицу.

Конечно, эту квартиру можно продать или сдать в аренду. Если мыслить рационально, то у меня в любом случае нет других опций. Как бы я ни надеялась найти хорошую работу с первой попытки, мне точно предстоит переезд в дом попроще. Текущий огромный платеж по ипотеке мог себе позволить Марк с его растущим ресторанным бизнесом, но никак не новоявленная выпускница экономического ВУЗа.

Еще пару дней назад моим первым порывом было собрать вещи и снять любую более-менее приличную однушку — только бы не проходить мимо закрытой двери в