Что тебе я сделала? - Диана Ставрогина Страница 35

Глава 23

На секунду он будто спотыкается о мой наверняка враждебный взгляд. Лицо, имевшее задумчивый вид, суровеет, но глаза выдают истину: я отчетливо вижу заразившие темную синеву сожаление и вину.

Даже разделяющая нас дистанция помогает мало — вот насколько сильны эмоции Марка, которые он, разумеется, пытается утаить. От меня или себя — вопрос, размышлять над которым нет сил.

Поджав губы, я опускаю голову к стопке наличных в своих руках и молча возвращаюсь к работе. Раскладываю купюры по номиналам и толкаю денежный ящик. Сильнее, чем следовало бы, но, к счастью, на кассовых аппаратах Ярослав не экономил: электрический привод спасает и меня, и Марка от громких спецэффектов для хорошего скандала.

В зале стандартно играет музыка, однако, кажется, что здесь стоит тяжелая, закладывающая уши тишина. Давление растет с каждой секундой, в голове гудит. У меня дрожат освободившиеся от дела руки, а к сжавшемуся в спазме горлу подбирается ком. Имей я желание что-либо сказать — и то не сумела бы.

Впрочем, говорить нечего. По крайней мере я не представляю, что еще можно обсуждать в сложившихся обстоятельствах.

Ругаться бессмысленно, разбрасываться взаимными обвинениями — тоже. Между нами мертвое озеро не имевших шанса на жизнь надежд и боли, что не исцелить и годы спустя.

На полке под стойкой начинает вибрировать мой телефон. Очнувшись от ступора, я выключаю будильник-напоминалку и, не глядя на Марка, до сих пор не сказавшего ни слова и даже не сдвинувшегося с места, беру из стаканчика ключи.

23:00. Пора закрываться.

Я выключаю музыку, и тишина в зале теперь настоящая. Только из-за служебной двери, ведущей в кухню, доносятся приглушенные звуки разговора и гремящей в раковине посуды. Уборщица уже вымыла в зале полы, и мысленно я молю, чтобы никто из сотрудников сюда не вышел. Хотя бы в ближайшие десять минут.

Рука с ключами подрагивает. Прижав ладонь к бедру, я на ослабевших ногах выхожу из кассовой зоны, упрямо не поднимая взгляда. В поле моего зрения лишь ровно выложенный паркет и поблескивающие в искусственном свете носки мужских туфель. Выше я смотреть не желаю.

С каждым шагом отрывать ноги от пола ставится труднее. Озноб разбегается по всему телу, перед глазами мелькают черные точки, дыхание срывается. В груди, будто обезумевший в заключении пленник, ломится наружу сердце.

Расстояние до входной двери оказывается ничтожно небольшим. Я делаю вдох — и врезаюсь в аромат знакомого мужского парфюма, как в прозрачную, но оттого не менее непреодолимую стену.

Бег крови в венах ускоряется, озноб сменяется жаром, перед глазами на миг будто включают смазанный, но удивительно живой фильм: полумрак, резкие движения, прерывистые выдохи, трение тел друг о друга, вязкий, пропитавшийся сексом воздух.

Марк, Марк, Марк.

Его руки на моей коже.

Его губы на моих губах.

Его член внутри меня.

Мой стон. Его стон.

Жар. Пульсация. Онемение.

Я вздрагиваю и едва не отшатываюсь в сторону, едва помутнение разума сходит на нет. Господи, да о чем я думаю?!

Злость вспыхивает внутри, побуждая действовать. Больше не медля и не робея, я достигаю своей цели. Резко протянув руку вперед, хватаюсь за длинную ручку и открываю дверь.

Марк предельно близко. Исходящее от его тела тепло щекочет кожу, раздражая и будоража, вездесущий парфюм лезет в легкие. Стоять рядом с ним — пытка.

— Уходи, — выдавливаю я, прибывая в тумане охватившей все мое существо боли и едва разлепив сомкнутые будто намертво губы. — Кофейня закрывается.

— Аля… — В его голосе хрипота и сожаление, и… нежность? Или жалость?

Мне хочется рассмеяться. А может быть, заорать.

— Выйди. Или я вызову ЧОП. Мы. Закрыты.

Я не вижу, но чувствую, что Марк недоверчиво трясет головой. Не верит.

Мы оба знаем, что звонить я никому не буду. Кофемашина стоимостью с неплохую машину вне опасности, а Марк на короткой ноге с Исаевым. Наверное, если он хорошо попросит, то Ярослав легко разрешит ему топтаться на пороге и до следующего утра.

— Надо поговорить, — сообщает Марк хоть что-то существенное.

Я раздраженно веду плечом и встряхиваю связкой с ключами. Не хочу. Ничего с ним не хочу.

— Мы все уже обсудили, — отвечаю я вслух.

— Не все. — Голос Марка звучит чуть громче. — Если бы ты отвечала на звонки…

Я саркастично хмыкаю.

— Альбина… — Марк тяжело вздыхает. — Давай нормально поговорим. Пожалуйста. Это важно.

Я не хочу. Ни говорить, ни быть столь близко к нему. Ни сейчас, ни в будущем. Но сбежать все равно не получится.

— Ладно, — выдыхаю я повержено.

— Не здесь, — добавляет Марк поспешно, и я согласно киваю, не поднимая головы. Шея начинает затекать, но лучше так, чем снова посмотреть Марку в глаза.

— Не здесь, — соглашаюсь я. — Но мне нужно закончить с закрытием. Можешь подождать на улице.

— Чтобы потом ты сбежала через черный выход? — хмыкает Марк.

Я на миг даже теряюсь. Идея хороша, но меня не посетила, увы.

Возмущенно фыркнув, я-таки вставляю в замок ключ и закрываю дверь, а затем, резко развернувшись, ухожу обратно. Что делает оставшийся позади Марк — не мое дело.

Я завершаю уборку, отключаю часть техники и заполняю все необходимые формы, прежде чем уйти в подсобку и переодеться. Джинсовые шорты и черный лонгслив вдруг кажутся невзрачными, усыпанное веснушками лицо без макияжа — особенно непривлекательным. Утром стоило хотя бы ресницы накрасить…

Поймав себя на очередной уничижительной мысли, я с силой захлопываю дверцу шкафчика и нервно подхватываю со стола сумку-шоппер. Хватит думать о всякой ерунде.

Ребята с кухни тоже собираются уходить, мы прощаемся. Я обещаю все закрыть сама и возвращаюсь в зал.

Фигура Марка возвышается ровно на том же месте, и меня внезапно осеняет: он заметил вымытые полы и не стал топтаться по влажному паркету. Ощутив жжение в глазах, я принимаюсь часто моргать.

Это ничего значит. Марк может быть ангелом во плоти до конца своих дней, но один его поступок перечеркивает все остальное навсегда.

— Идем, — бросаю я тихо и снова поворачиваюсь к нему спиной. Смотреть в его виноватые глаза невыносимо. — Выйдем через служебку.

Звук его шагов аккомпанементом следует за мной на всем пути. Я выключаю свет и закрываю двери, ощущая впившийся между лопаток взгляд.

Наконец мы попадаем на улицу. Я делаю жадный вдох. Ночной воздух свеж, легкий ветер треплет волосы и развеивает отравляющий сознание мужской