Что тебе я сделала? - Диана Ставрогина Страница 3

Я знаю, что мое состояние однажды изменится к лучшему. Спасибо интернету за впечатляющую осведомленность моего поколения о психологическом здоровье и за то, что я не выросла с убежденностью, будто мужчина — главное достижение в судьбе любой женщины. Измена Марка не обрушила небеса и не вызвала конец света.

К сожалению, разум и чувства не есть одно и то же. Пока в голове у меня относительный порядок, в сердце до сих пор творится невесть что.

Мне… никак. Боль настолько всеобъемлюща, что я больше не могу отделить ее от других своих ощущений.

Я просто существую. И жду, когда станет легче.

Бусинка скрашивает мое вынужденное одиночество и заодно не позволяет засиживаться на одном месте. Большую часть дня я провожу в заботах о ней: кормлю, играю, глажу, убираю лоток и довольно улыбаюсь, если набираю абсолютное комбо признаков, перечисленных в десятом за час видео о кошачьих проявлениях любви к человеку.

Вот только иногда Бусинка бродит по квартире и душераздирающе пищит — так, словно кого-то ищет. И в такие минуты улыбка умиления сползает с моего лица, а губы начинают мелко дрожать. Когда Бусинка укладывается спать у коврика в прихожей, я не могу сдержать слез.

Как мне объяснить ей, что Марк не вернется, если я не в состоянии обосновать случившиеся даже себе? Незнание — наихудшая пытка.

Сколько я не перебираю в памяти все известные о Марке и его жизни факты, ничто не годится как причина для испытываемой им ненависти. Тем более для столь сильной, явно занимавшей в его действиях главенствующую роль. Как будто я не просто нанесла ему неведомого толка обиду, а по меньшей мере убила кого-нибудь!

Пусть невозможность задать вопрос и получить на него честный прямой ответ мучительна, я не тешу себя надеждой на прояснение обстоятельств. Своим показательным шоу Марк уничтожил все.

Мы никогда не сумеем поговорить друг с другом нормально. Даже если он сменит гнев на милость, я не прощу. И, как бы ни терзала меня несправедливость полученных обвинений, унижаться и бегать за Марком с мольбами и объяснениями — себя не уважать.

Лежащий рядом телефон вспыхивает. Я кошу на экран равнодушный взгляд и — самое удивительное — не испытываю ничего даже после прочтения текста уведомления.

Марк подал заявление на развод.

Теперь моя очередь для согласия и подписи.

Сначала я без промедления нажимаю на ссылку в письме и попадаю на портал для онлайн-оформления документов. Однако, когда мой палец почти касается нужной кнопки для подтверждения согласия, меня вдруг осеняет: развод — это ведь еще и раздел имущества!

Заблокировав телефон, я отбрасываю его подальше, словно расстояние между нами способно помешать верному мыслительному процессу. Обычно довольно скорые на принятие решений извилины в уставшем от переживаний мозгу шевелятся со скрипом. Я пытаюсь припомнить общую информацию о том, как делится совместно нажитое имущество при расторжении брака. У нас из такого — квартира.

Квартира в ипотеку, за которую всегда платил Марк.

Мне вдруг становится очень, очень страшно. Перед мысленным взором возникает искаженное ненавистью лицо Марка, я зажмуриваюсь и мотаю головой.

Боже… Что, если он заберет квартиру? Он ведь так меня ненавидит. Что его остановит от очередной подлости?

Я часто-часто заглатываю воздух открытым ртом и не могу продышаться. С каждой секундой охватившая меня паника нарастает. Как и понимание моего незавидного положения.

У меня нет ресурсов для самостоятельной жизни. Ни накоплений, ни работы, ни поддержки родителей.

С тех пор, как посадили отца, я жила за счет стипендии и оформленной на меня квартиры, которую пришлось сдавать в аренду. Но той квартиры нет: мы с Марком решили ее продать и купить жилье попросторнее.

Он платил за квартиру. Он полностью обеспечивал меня последние полгода. И ушел в один день.

Глубоко вдохнув в очередной безуспешной попытке успокоиться, подрагивающими пальцами я торопливо печатаю сообщение, старательно скрывая подбирающуюся к горлу истерику за нейтральными фразами:

«Я подпишу заявление. Но у меня вопрос: что с квартирой? Мы делим ее пополам?»

Не закрывая окно с чатом, я не свожу с экрана глаз и нервно постукиваю пальцами по поверхности дивана. Тревога свербит в теле, сердце стучит где-то в горле.

Обхватив себя за плечи, я до жжения расчесываю предплечья, царапая кончиками ногтей кожу; оказывается, даже легкая физическая боль удивительно хорошо проясняет сознание и отвлекает от душевных мук.

Наконец на экране что-то меняется.

Любимый: печатает…

Название контакта вызывает у меня кривую усмешку. Да уж.

Не теряя ни секунды, я беру телефон и редактирую данные контакта, а затем жму «сохранить». Так-то лучше.

Никаких оскорблений и уничижительных прозвищ. Я хочу быть выше скандалов. Выше Марка в его необъяснимой ненависти.

Все должно быть по-взрослому. По-деловому.

Марк Горин : «Квартира твоя. Не претендую. Придется заключить соглашение о разделе имущества и согласовать с банком переоформление ипотеки на тебя».

У меня вырывается вздох облегчения. Правда, последнее длится недолго. Вставший на рельсы анализа разум охотно подбрасывает мне новые поводы для беспокойства. Более чем весомые.

«Банк может не одобрить меня как заемщика. Я ведь не работаю сейчас».

Я отправляю сообщение прежде чем успеваю осознать, кому именно признаюсь в своих волнениях.

Забыться вышло до ужаса просто. По привычке, не отдавая в том отчета, я только что поделилась с Марком собственными страхами. Понимать, что для него мои слова — неуместное нытье и слабость, больно.

Опомнившись, я хочу удалить написанное, но не успеваю.

Напротив сообщения уже окрасились цветом две галочки. Марк уже прочитал.

«Не моя проблема. Ищи работу. За квартиру тебе в любом случае придется платить самой. Или ты думала, я буду тебя содержать?»

Глава 4

Я подписываю заявление о разводе в тот же вечер. А после реву, уткнувшись в диванную подушку: мне больно и страшно до выворачивающей внутренности тошноты.

Почему Марк так поступает? За что все эти издевки и колкие фразы? Что я такого сделала? Чем я могла так его… обидеть? Впрочем, нет, здесь должно быть что-то серьезнее обиды — или Марк попросту сошел с ума.

Или он и был таким? Равнодушным и жестоким? И никогда меня не любил? Но зачем тогда жениться?

Сотканная из полуправд и лжи путаница, словно затягивается вокруг моего горла сильнее после каждой попытки ухватиться за