Что тебе я сделала? - Диана Ставрогина Страница 17

Про себя я с усмешкой думаю, что этой столичной рутине не помешают ни война, ни глобальное потепление, ни зомби-апокалипсис. За возможность пожрать красиво и пафосно люди готовы на страшные компромиссы.

Неоновая вывеска «Молот» попадается мне на глаза, когда тонкое «выпендрежное» (по свидетельству дяди) пальто перестает даже имитировать способность к удержанию тепла. Ускорив шаг, я растираю заледеневшие ладони и наконец дергаю на себя тяжелую дверь.

В лицо ударяет теплом забитого до предела бара и галдежом полупьяной и оттого особенно громкой толпы. Льющуюся из колонок музыку в зале почти не слышно. Я довольно улыбаюсь.

Мне нужно забыться. Чем громче голоса и музыка вокруг — тем лучше. Я не хочу слышать хор собственных мыслей. Не хочу ничего помнить.

Протиснувшись сквозь собирающихся на улицу посетителей, я останавливаюсь у стойки. Антон, один из лучших местных барменов, замечет меня сразу и приветственно кивает. Я отвечаю тем же и без дальнейших любезностей перехожу к делу: прошу бутылку виски и стакан.

Антон с любопытством приподнимает правую бровь, но не задает лишних вопросов. Спустя минуту заказ оказывается у меня в руках.

Вытянув голову, я озираюсь в поиске свободного стола. Напиваться в разговорной близости от знакомого бармена — всегда плохая идея. Сам не заметишь, как начнешь болтать.

На периферии зрения будто мелькает рыжий всполох, и я с силой трясу головой. Нет, цель моего визита лежит в обратном.

Пустой, еще не убранный стол обнаруживается в идеально темном и малолюдном уголке бара. Рухнув в мягкое кресло, я срываю с бутылки крышку и наполняю бокал. Не на два или три пальца. Доверху. И пью, не смакуя, залпом.

Повторяю.

И повторяю.

…И повторяю до тех пор, пока картинка перед глазами не становится туманной и будто смазанной.

В сознании штиль. Ни одной резвой мысли, способной пробиться сквозь созданную алкоголем завесу глухоты к действительности.

Ни одной эмоции. Только пустота.

Я не знаю, сколько времени провожу наедине с бутылкой. Однако напиваться, вперившись в столешницу, больше не хочется.

Мой расфокусированный взгляд принимается скучающе путешествовать по залу. Мозг с ленивой доброжелательностью подсказывает, что здесь запросто получится обзавестись женской компанией на ночь, но предложение не вызывает энтузиазма ни у моего тела, ни у разума.

А спустя секунду прежние размышления и вовсе теряют любой шанс на жизнь. Перед глазами снова мелькает рыжий всполох, и я вдруг замечаю Альбину Панфилову в противоположном конце зала.

Явно с трудом держась на ногах, она пьяно качается из стороны в сторону как надувная кукла у рекламного стенда. Над ней нависают два бугая, и даже минутного наблюдения достаточно, чтобы все понять об их мотивах. И увидеть, что Панфиловой даже в ее нынешнем состоянии нестояния эти двое неприятны.

Она безуспешно пытается увеличить дистанцию. Прячет от их загребущих лап руки. Уклоняется от постоянно пытающихся встать поближе фигур.

Шестеренки в моей голове запускаются мгновенно, словно во мне уже нет ни капли виски. Вот он — мой шанс.

Если бы я верил в чудеса, то счел бы сложившиеся обстоятельства божественным провидением или судьбой. Но будучи бизнесменом, я вижу другое: верный способ достижения поставленной ранее цели.

Панфилова угодила в ловушку без моего участия. Тем хуже для нее и лучше для меня. 

Встав из-за стола, я встряхиваю головой в безуспешной попытке по-настоящему протрезветь. По уставшему телу желанным ядом курсирует алкоголь, разогревая и расслабляя. Наиболее вымотанной работой части меня хочется забить на ситуацию и отправиться домой спать. Пьяная импровизация вполне способна испортить уже имеющийся план, но вопреки здравому смыслу я решаю действовать здесь и сейчас.

После опустошенной наполовину бутылки вискаря сознание удивительно ясное, но вместе с тем — отличающееся от своей безалкогольной версии. Расставленные разумом границы, удерживающие эмоции в узде, сейчас спят крепким сном. Не лучшее время для встречи с Панфиловой, но другого подобного шанса не будет.

Неспешно я пробираюсь через толпу, ни разу не выпустив рыжую копну из виду. Внутри уже поднимает голову гнев, будто разбуженный посреди спячки медведь. Сначала медленно, а затем все быстрее он возвращает себе контроль над разумом. У нас с ним одна цель.

Когда я внезапно возникаю рядом с Панфиловой, два докучающих ей качка не сразу понимают, что мое присутствие здесь неслучайно. Она же замечает меня мгновенно: глаза и рот удивленно округляются, а плечи опускаются вниз с выдохом облегчения.

Забавно. И крайне кстати. Пусть и правда считает меня рыцарем в сияющих доспехах.

Я больше не церемонюсь. Прохожу мимо оборзевших придурков, грубо задев одного их них плечом, и разворачиваюсь к Панфиловой спиной, закрывая ее на случай драки.

— Какого хера вы к ней пристали? — В моих словах вызов и агрессивное приглашение: в нынешнем состоянии я и правда не прочь подраться вне зависимости от повода.

Разводилы на секс в лице двух перекаченных сопляков не вызывают у меня ничего кроме презрения и желания дать каждому в морду. Это абсурд и клиника: я ненавижу Панфилову всей душой и тем не менее даже в этой ненависти не могу отринуть базовые принципы.

Нельзя трахать пьяных женщин, не способных отвечать за собственные решения.

Нельзя тащить женщин в постель силой.

Два простых, ясных как день правила.

— Сорян, мужик. — Тот, что повыше, примирительно поднимает руки и даже отступает на шаг, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

В открытый конфликт со мной никто из них ожидаемо вступать не рискует. Они явно не старше Панфиловой. Может, даже ее сокурсники. Типичные сопляки, нахлеставшиеся дешевой водки у ближайшего супермаркета за углом, они боятся любого взрослого с положительным балансом на банковской карте и способного без слез посетить МФЦ.

— Йеп, — добавляет второй, — мы, это, не знали, что эт твоя тян… — Мой переменившийся взгляд заставляет его прикусить язык. — Короче… Не претендуем.

Я молча перевожу взгляд с них на барные двери. Намек более чем понятен. Уже через несколько секунд обоих качков поглощает местная шумная толпа. Она же отрезает меня и Панфилову от всего зала.

Медленно, борясь с собой, я оборачиваюсь и встречаюсь с блеском пьяных и полных восторга зеленых глаз.

— Спасибо, — выдыхает Панфилова восхищенно. — Это… Вау. — Стыдливый, полупьяный смешок. Раскрасневшиеся от алкоголя и неловких