Пространственное воплощение культуры. Этнография пространства и места - Сета Лоу Страница 21

и переоснастить площадь с использованием всевозможных соблазнительных элементов европейской буржуазной элегантности. Франсиско Мария Иглесиас на свои средства в 1869 году установил привезенный из Англии фонтан для обеспечения города водой, а в 1870 году была установлена затейливая железная ограда из Франции. В 1890 году соорудили деревянную эстраду в стиле японского викторианства, на которой по воскресеньям играл военный оркестр.

Благодаря этой перепланировке парк Сентраль стал средоточием социальной жизни кофейных плантаторов. Для защиты прогуливающихся состоятельных людей от рабочих и бедных жителей города, которые также пользовались этим пространством, появилась охрана, а по вечерам по парку расхаживали надзиратели, сообщавшие точное время и зажигавшие газовые фонари. В 1889 году появилось электрическое освещение, а к 1907‐му грязные тропинки были замощены дуговыми дорожками. В 1908 году была предпринята еще одна полная реновация парка, в результате которой обветшавшая эстрада в викторианском стиле была заменена копией, находившейся в том же месте, а вдоль дорожек была уложена мозаичная плитка. Элита плантаторов все больше присваивала парк Сентраль, чтобы демонстрировать собственный подход к городской жизни и задавать стандарты порядка для низших слоев (Quesada 2006).

Однако эта модернизация в интересах элиты и дисциплинирующие начинания не смогли скрыть нараставшее в Сан-Хосе классовое неравенство и социальную гетерогенность большинства посетителей парка. Например, на фотографиях, сделанных в 1870 году, мы видим находящихся на площади рабочих в расстегнутых рубашках и босоногих мальчишек, а на одном хорошо известном, сделанном в 1915 году портретном изображении сидящих на бортике фонтана мужчин из среднего класса со своими детьми с краю сцены стоит босоногий мальчик (Banco Nacional de Costa Rica 1972). На сделанных в 1917 году фотоснимках дорожек вдоль обнесенного забором края площади обнаруживаются не только хорошо одетые деловые люди, но и босые кампесинос (крестьяне) (Banco Nacional de Costa Rica 1972). В костариканских романах этого периода описываются уличная детвора и бедняки, включая женщин, которые жили на окраинах парка (Trullás y Aulet 1913). Ремесленники и рабочие, а также представители субкультуры секс-индустрии и мелкие криминальные элементы, известные как «апачи», также заполоняли общественное пространство и стали восприниматься как проблемная публика из‐за нелегального употребления опиума и марихуаны (Molina and Palmer 2007).

Ориентированная на элиту модификация парка Сентраль оставалась неизменной до конца 1930‐х годов, когда забор и ограда были снесены в процессе мощения городских улиц. В 1944 году убрали фонтан и викторианскую эстраду, а на их месте появилось модернистское бетонное сооружение, подаренное никарагуанским промышленником Анастасио Сомосой. В цокольной части этой новой эстрады находился ночной клуб, а затем вместо клуба открылась детская библиотека Кармен Лиры (ил. 3.4).

На протяжении этого периода и вплоть до 1950‐х годов по краям парка Сентраль еще оставались некоторые из первоначальных частных резиденций элитных семей, аптека Botica Francesa и военные казармы, переоборудованные в школу. Вдоль северо-западного угла парка находились кафе, а представители элиты и среднего класса по-прежнему приходили воскресными вечерами на ретрету послушать военный оркестр (описание ретреты см. в главе 5). В то же время искусственная среда парка начинала меняться под влиянием интересов промышленников и экономических альянсов Коста-Рики со странами Центральной и Северной Америки.

Ил. 3.4. План парка Сентраль 1976 года (Сета Лоу, переработка Эрин Лилли) Слева направо: 2‐я улица – 4‐й проспект – Эстрада – Авенида Сентраль

Впечатляющие экономические изменения 1950‐х годов привели к еще большему уплотнению города, появлению скученности, преступности и загазованности от автомобилей и автобусов. Большинство семей из высших и средних слоев перебрались в западную часть Сан-Хосе или в пригороды, оставив центр города беднякам и трудящимся. На месте резиденций элиты появилась архитектура, характерная для нового типа глобальной экономики, основанного на долговых обязательствах, банковском контроле во всемирном масштабе и зависимости от иностранного капитала. Теперь парк Сентраль окружали вытеснившие прежнюю жилую застройку площади здания национальных и международных банков, кинотеатры, где показывали фильмы на английском, магазины с прохладительными напитками, североамериканские сети фастфуда и конторы мелких предприятий.

Рост безработицы, вызванный падением доходов от сельскохозяйственного экспорта и нарастающей миграцией в город деревенских жителей, способствовал увеличению неформальной экономики – этот процесс был заметен и в парке Сентраль. Общественные пространства все больше использовались в качестве рабочих мест: чистильщики обуви контролировали северо-восточную часть парка, торговцы, не имевшие стационарных точек, использовали обочины и тропинки, скамейки превращались в «офисы» коммивояжеров, строители-шабашники ждали в беседке, пока их наймут на разовую работу, представительницы секс-индустрии стояли на эстраде или сидели на скамейках, а сквозь толпу пробирались люди, продававшие краденое или предлагавшие сыграть в азартные игры. Приток беженцев из Никарагуа, Сальвадора и Гватемалы привел к росту количества уличных торговцев и конкуренции между ними, а также внес свою лепту в присутствие в парке бездомных взрослых и беспризорных детей.

В ответ бизнесмены из среднего класса и средства массовой информации организовали политическое давление с целью увеличить полицейский контингент для удаления из парка «нежелательных» лиц, и государство реагировало на это разными способами. Все большее распространение получила расистская риторика, мишенью которой становились никарагуанцы – именно на них возлагалась ответственность за подъем преступности. Угрозы в адрес никарагуанцев и ксенофобия нарастали вместе с увеличением количества мигрантов, искавших работу и живших в захудалых поселениях на самозахваченных землях, что подрывало костариканский миф об исключительно «белой» стране (Sandoval Gracía 2004, Alvarenga 2004). Общественные пространства центра Сан-Хосе, такие как парк Сентраль, стали местами, где собирались, особенно по выходным, никарагуанцы – они присваивали эти локации, вытесняя костариканцев, для которых это было привычное место общения.

Благодаря состоявшемуся в 1990 году увеличению государственного финансирования31 полиция начала панорамное наблюдение за территорией парка с верхней части бетонной эстрады. Кроме того, с целью искоренения наркоторговли и сбыта краденого в парке появились переодетые полицейские. Муниципальные служащие стали требовать от торговцев вразнос платить за право продавать свой товар на улицах или в границах парка. Если у торговцев не было денег, чтобы заплатить за лицензию (что было нередким случаем), у них конфисковали дневную выручку.

Хотя изменения в парке Сентраль объяснялись преимущественно ростом безработицы, сокращавшимися возможностями для капиталоемкой модернизации и расширением сервисного сектора, одновременно разворачивались конфликты классового характера, в центре которых находилась архитектурная репрезентация городской жизни. Например, весной 1992 года группа граждан организовала движение за снос модернистской бетонной эстрады и восстановление предшествовавшей ей викторианской постройки. Конфликт был настолько острым, что спровоцировал ряд городских митингов, на которые приходило много людей. Бетонная эстрада и существовавшие на тот момент способы ее использования не соответствовали представлениям многих горожан из среднего класса об