Человеческий рой. Естественная история общества - Марк Моффетт Страница 33

разных обществах. Например, было показано, что американцы, которым не удается различать на фотографиях граждан Японии и американцев японского происхождения, когда их лица ничего не выражают, могут отличить граждан Америки японского происхождения, когда лица на фотографиях выражают гнев, отвращение, грусть, страх или удивление[184]. В другом эксперименте американцы часто догадывались (но не могли объяснить, каким образом), американец или австралиец находится перед ними, по тому, как человек машет рукой или ходит. Получается, все тело может подавать сигналы, создавая своего рода невербальный акцент[185]. В отличие от жестов такие различия, как и множество запахов, невозможно описать словами[186].

Способность фиксировать такие детали появляется при повторяющемся контакте. Их восприятие напоминает восприятие некоторых индивидов, которые во время Второй мировой войны могли отличить, какие самолеты приближаются: нацистские истребители или авиация союзников. Британцы остро нуждались в большем числе воздушных наблюдателей, но проблема заключалась в том, что никто из обладающих такой способностью не мог объяснить, как они это делают. Для обучавшихся, не имевших ни малейшего представления, что́ искать, единственный успешный метод тренировки заключался в том, что они просто пытались отгадать, а воздушный наблюдатель корректировал их действия, пока они не угадывали правильно[187]. Социальные маркеры могут часто приобретаться и распознаваться таким образом, без осмысления или обдумывания.

Распознавание маркеров

Наши социальные маркеры настолько отчетливы, что некоторые из них могут заметить даже животные, не использующие маркеры среди представителей собственного вида. Слоны определяют разные племена людей и ожидают от них определенного поведения. В Кении слоны боятся представителей племени масаи, которые пронзают копьями этих толстокожих животных в качестве переходного обряда, но безразличны к народу камба, который не охотится на слонов. Когда масаи приближаются, слоны прячутся в высокой траве, возможно потому, что они могут отличить запах тела членов этого племени, чей рацион основан на продуктах, обеспечиваемых крупным рогатым скотом, от запаха тел камба, питающихся растительной пищей. По-видимому, слоны также способны различать племена по одеянию и бросаются на одежду красного цвета, которую предпочитают масаи[188].

Люди выработали маркеры идентичности по той же причине: от них могут зависеть наша безопасность и благополучие. Психолог Гордон Олпорт, основоположник психологии личности, объяснял, что «человеческий разум должен мыслить с помощью категорий… от этого зависит упорядоченная жизнь»[189]. Эта способность явно унаследована нами от животных: например, голуби не только распределяют объекты по категориям, таким как «птица» и «дерево», их можно научить отличать работы Пикассо от полотен Моне[190]. Все животные могут классифицировать. Будь то слон или человек, павиан или гиена, ни одного из них не нужно заставлять распознавать каждого проходящего мимо слона, чтобы они смогли узнать слона, когда его увидят, различив определенные признаки, такие как хобот и трубный крик. Тем не менее сообщество слонов, не обладающее физическими или поведенческими признаками, характерными для этой группы, не столь очевидно для взгляда, как в том случае, когда речь идет о слонах как о виде.

Хотя большинство позвоночных не демонстрируют знаки групповой идентичности внешне (или голосом, или в форме запаха), их знание о том, кто принадлежит к сообществу, делает эти сообщества не менее реальными и настоящими, чем те, что основаны на маркерах. У людей тоже есть группы, которые можно определить исключительно с помощью индивидуального распознавания. Возьмем, например, спортивные команды в моем районе, когда я был ребенком. Нам были не по карману командные футболки, поэтому ни один человек со стороны не смог бы определить, кто в какой команде, когда мы все смешивались на одной линии. Но мы никогда не ошибались. То, что отделяло нашу команду, было заложено в наших умах. К тому же мы знали друг друга лично. Подобно тому как исследователь может распознать стаю волков или прайд львов, наблюдая за взаимодействием животных, зрители могли определить нашу команду, понаблюдав за нашей игрой.

Даже когда люди действительно знают друг друга, маркеры все равно полезны. Моя команда в детстве с готовностью надела бы командные футболки, если бы они у нас были. Эти футболки, возможно, не только поддержали бы дух команды, но и сгладили бы наши различия, и, вероятно, мы выглядели бы более устрашающе за счет единства (эти характеристики мы будем обсуждать позднее). Футболки помогали бы нам и в игре тоже: когда события развивались быстро, мы могли бы идентифицировать членов своей команды по цвету, увидев его даже уголком глаза. Быстрое и точное распознавание – это действительно плюс, когда ошибки могут стоить дорого, иначе вы можете потерять мяч (и он перейдет к другой команде) или, в случае сообществ, отдать свои ресурсы или жизнь враждебному чужаку. Футболки, возможно, помогли бы ускорить процесс принятия еще одного члена команды. Конечно, сначала мы, вероятно, не доверяли бы всем новичкам, но в случае приемлемого внешнего вида (футболка) и поведения (включая то, как им удалось получить эту футболку), скорее всего, их быстро идентифицировали бы как часть группы даже те игроки, которые их не знали.

Когда речь идет об обществах, маркеры подразумевают глубокое осознание того, кто такие мы, которое объединяет ранее не встречавшихся людей общим мировоззрением, даже когда эти черты не требуют нашего внимания. Обычно наши маркеры настолько хорошо знакомы и ожидаемы, что мы замечаем их не больше, чем точный оттенок голубого неба. Но когда они отсутствуют, мы стремимся их найти. Вот почему, когда мы истоскуемся по другим «как мы» во время поездки за границу, мы разыскиваем бар, ресторан или постоянное место, где собираются люди из нашей страны, и приветствуем эмигрантов, в чем-то близких нам незнакомцев, как старых друзей.

Несмотря на пользу маркеров, их добавление для того, чтобы отличать наше общество от чужаков, не вызывает каких-то фундаментальных изменений: мы можем быть обществом при их наличии, мы продолжим быть обществом в их отсутствие – но до определенного момента. Обладание маркерами становится все более ценным и в конце концов необходимым для сохранения неизменности обществ, когда их население растет, а также, у людей, для различения разного вида групп внутри каждого общества. Феска «храмовников»[191] или бейсболка «Чикаго Беарз» не имеют подобия в природе: тот же человек может идентифицировать себя как жителя Бостона, пожарного, сторонника консерваторов, и при этом ни одна из категорий не аннулирует другую или его идентичность как американца. Многие аспекты человеческой идентичности сопровождаются маркерами, которые мы можем с гордостью демонстрировать, но большинство из них надевают или снимают, когда это необходимо. Помимо проведения различий между рабочим и царицей (и у некоторых