Сорванная свадьба. Люблю тебя до неба! (СИ) - Виктория Борисовна Волкова Страница 35

вкрадчиво замечает Косогоров. Самый умный парень на курсе. - Продавать ничего не придется. Лучше организовать слияние. Создать мощный медицинский центр, оказывающий любые услуги населению. Сеть лабораторий по всему городу, филиалы в области. Когда ты одна, тебя можно сбить на скаку шашкой, а когда несколько собственников – это становится проблемой.

- Это идея, - смаргиваю слезы и обалдело смотрю на Вадима. – Только нужен опытный управленец. Мы сами такую бандуру на себе не потащим. Надорвемся…

- А он у нас есть, - кивает он на Алексина. – Тебе, бро, тоже на дверь укажут…

- Ты все-таки гений, Косогоров, - довольно хмыкает Илька. – Отличный план. А бабки? Потребуются вливания…

- Каждому из участников треть в уставном капитале. И тогда твой Олежка к нам не подступится, Элен…

- Вадика главврачом назначим, - тут же предлагает Илька. – Когда начинаем, ребятишки?

- Месяц у нас по-любому есть. Новый губер пока приедет, мы готовимся. Вносим свои доли, Илья увольняется с почестями и похвальной грамотой. А я, наконец, женюсь на любимой женщине, - заявляет торжественно Вадим.

И на следующий день присылает ко мне своих адвокатов.

- Ты что творишь? – через неделю врывается ко мне разъяренный Сема Валдаев. Челюсти сжаты, желваки ходят. – Какого в бизнес посторонних решила впустить?

- Это укрупнение, Сэм, - улыбаюсь я, призывая на помощь всю свою выдержку. – Пора от ларьков и точек на рынке переходить к супермаркетам, понимаешь?

- А-а, ну если так, - устало трет он башку и смотрит виновато. – Тогда ты все правильно сделала, девочка. Партнеры хоть нормальные? – вздыхает запоздало.

- Да, Альберт их знал и высоко ценил, - заявляю пафосно. И проводив деверя, отправляю сообщение мальчишкам.

«А помните, как мы ехали в Илькиной девятке ввосьмером?»

«Да уж! Алексины впереди. Ты у Альберта на коленях, у меня Галка. А кто еще был?» – тут же отвечает Косогоров.

«Так Акула с какой-то воспитательницей детского сада», - из высокого кабинета откликается Алексин.

«Хорошее время было. Жаль, что оно прошло», - пишу, утирая слезы. - Мы были молодые, веселые и счастливые».

«Мы и сейчас ого-го!» - пишет Алексин, а Вадим добавляет.

«Не мандражируй, Элен. У нас все получилось!»

«Да, мы молодцы!» - улыбаюсь я и по дурацкой привычке снова открываю чат с Олегом.

«В сети» - горит уведомление. Но мне так никто и не написал и не пишет уже.

«Слился», - утираю слезы и запрещаю себе думать о Плехове.

Глава 35

«День ото дня здоровья больше у меня», – повторяю старую присказку и пытаюсь взять себя в руки.

«Ты же все эти годы совершенно спокойно жила без Плехова», – убеждаю себя, но все больше и больше впадаю в необъяснимую тоску. Словно проваливаюсь в глубокий колодец с бетонными стенами. У нас в Сретенском есть такие. Если свалишься, все! Назад без посторонней помощи не выберешься.

Вот и я в горестях и печали погружаюсь все глубже и глубже.

«Он приехал. Но так и не позвонил!» – прикусываю губу. Сердце рвется на части от обиды и разочарования. Выходит, Олег опять предал меня. И если в тот, первый раз, я думала, что умру от горя, то сейчас просто обрушилось небо.

«Почему ты так со мной?» – мысленно обращаюсь к любимому. Что я тебе сделала?

Спрашиваю в который раз. Мысленно разговариваю. Но не могу найти ни одной причины в оправдание. Выслушал, кивнул и слился. Вот и весь Плехов.

Голова раскалывается на части, сердце заледенело, а из горла рвется крик. Мне так плохо никогда не было, даже когда убили Альберта. А сейчас…

Сейчас я расклеилась. Так и не переболела глупой ветрянкой под названием «Плехов Олег». Вот и получила рецидив с осложнениями.

– Что с тобой? Ты не заболела? – спрашивает меня моя Катя. – Ленка, на тебе лица нет. Даже после гибели Альберта ты лучше держалась. Что происходит? Ну хоть скажи! Может, помогу чем…

– Все хорошо, Катюша, – обнимаю покатые полные плечи. Целую в морщинистую щеку, ловлю напряженный взгляд черных, будто вишни, глаз. Встревоженных и печальных.

– Аленка… Ты у нас стержень, на тебе вся Валдаевская семья держится . А ты сдаешь. Как тень ходишь. Что происходит-то? Не замыкайся в себе, – всплескивает она руками.

– Да все разом навалилось, – признаюсь нехотя. Но и рассказывать ничего не хочу. Да и не могу я! Не имею права. Из-за сына, из-за моего глупого сердца, рвущегося на части.

– Чай с пирогом будешь? Час назад испекла, – прижимается ко мне Катерина. – Ты только скажи, что хочешь? Может, вареники с вишней сделать? Ты же любишь…

– Нет, ничего не хочу, – утыкаюсь носом в седую макушку. Смаргиваю слезы. Снова целую Катерину и иду к себе.

И неожиданно понимаю, что надо сделать. Переболеть! Отлежаться, выплакаться, а потом встать и жить дальше. Острая фаза пройдет, и станет легче. Забыть Олега я не забуду, но постепенно все мои чувства притупятся. Рассосется обида, утихнет гнев, и любовь сойдет на нет. Просто исчезнет, будто ее и не было.

– Я заболела, Гавриловна. Вернусь через неделю. Отмените все мои записи, пожалуйста. Плановые роды раскидайте по моим замам, – даю указания и добавляю устало. – Больничного не будет. Пусть отдел кадров оформит как отпуск.

И упав на постель, пытаюсь вспомнить, когда в последний раз ходила в отпуск. Года три назад, наверное.

Укутавшись в одеяло, сворачиваюсь калачиком. Утыкаюсь носом в подушку. Вдыхаю аромат свежего белья. Провожу ладонью по кипенно-белой наволочке. И в который раз вспоминаю нашу с Плеховым единственную ночь.

Не надо было пускать!

В сердцах бью по подушке. Утерев слезы, тянусь за пультом. Включаю плазму, висящую на стене. Щелкаю по каналам в поисках местных новостей. А когда нахожу, упираюсь взглядом в самодовольное лицо нашего нового губера.

«Почему ты так со мной?» – рассматриваю мужчину, которого я любила всю жизнь, и не узнаю. Вроде бы мой бывший во всей красе. Хороший костюм, уверенная походка и взгляд, в котором чувствуются сила и власть.

«Точно это мой Олег?» – вздыхаю сквозь слезы. Нет. Я любила другого. Обаятельного и веселого парня. А потом он превратился…

Нет, скорее всего, таким он был всегда. Просто я не замечала. Любила его, идиотка.

Плехов, суровый и серьезный, что-то объясняет на камеру и кажется уже