Искусительная маленькая воровка - Меган Брэнди Страница 25

– Дорогая, я полагаю, твоей сестре небезопасно находиться в нашем доме.

Неожиданно, однако.

– Это ее проблема, – говорю я. – Она должна быть привлечена к ответственности. Какого черта сбежала?

– «Ответственностью» будет ее голова, рука или нога. Ты ведь понимаешь.

Мое сердце бьется немного сильнее, но я этого не показываю.

– Она знала это и все же решила вернуться домой. Она играет с тобой, папа, ищет выход. Она ожидает, что кто-то спасет ее, но ведь ее учили спасать саму себя.

– Она слабая.

– Она позорит нас, – выпаливаю я в ответ, и слова ранят нас обоих сильнее, чем хотелось бы. – Всю нашу семью и весь союз.

Союз Грейсон был создан для того, чтобы объединить влиятельные семьи, устранить имевшиеся пробелы и сделать нас сильнее, в том числе чтобы мы были менее восприимчивы к предательству. Правило «обидел одного – обидел всех», к сожалению, действует, и каждая из наших семей уже испытала на себе, каким мимолетным может быть доверие.

Тупой расчет Бостон, с которым она даже не смогла как следует справиться, – хотя сама она все придумала?

Глаза моего отца сужаются, но очень скоро разочарование на его лице исчезает, а на губах появляется улыбка. Он обнимает меня.

Я прижимаюсь к его груди и на мгновение закрываю глаза.

Раньше мы были обычной семьей.

Настолько обычной, насколько может быть семья, в которой отец зарабатывал на жизнь убийствами, прежде чем все поменялось.

Теперь он платит другим людям, чтобы они делали это за него.

– Да, дочка, – шепчет он мне в волосы. – Вот почему ты – сокровище. Я знаю, что могу рассчитывать на тебя, ты сделаешь то, что должна, чего бы это ни стоило. Успехи, которых ты добьешься, взорвут этот мир.

Мои брови слегка хмурятся, но он этого не видит, когда отпускает меня. Смотрю на него снизу вверх. Борюсь с желанием вздохнуть и вместо этого задаю важный вопрос:

– Так за ней уже пришли? Послали кого-то?

– Пока нет. Насколько я понял, они еще не знают, что Бостон ушла. Если бы разрабатывался какой-то план, я бы знал, – говорит отец совершенно уверенно.

Вероятно, так и есть. У него везде свои люди, даже там, куда, по мнению других, он не может дотянуться.

– Прошло девять дней с тех пор, как она вернулась. Как они могут не знать?

– Спроси ее.

Смотрю на него в упор, и он приподнимает бровь.

Я хочу начать с того, что он прав, но вместо этого спрашиваю:

– Как долго, по-твоему, ты сможешь сохранять это в тайне? Сколько пройдет времени, прежде чем они придут за ней?

– Несколько недель, может быть, меньше, а может, и больше. Мне сказали, что оба Фикиле, и старший, и младший, уехали по делам.

Снова смотрю на него. Глубокий и острый блеск его глаз не такой, как всегда.

– Почему ты так спокойно к этому относишься? Это же серьезное дело, папа. Это… ну, как Цезарь и Брут.

– Это не предательство, Роклин, это просто… поменялся пазл в картине. Что видят пока не все. Со временем узнают.

Меня удивляет, даже шокирует, отсутствие в нем убийственной ярости. Она должна быть, даже если во всем виновата его собственная, горячо любимая дочь.

– Роклин, – отец склоняет голову набок, – ты сделаешь то, что должна, несмотря ни на что?

Снова об этом. Соответствовать, соответствовать, соответствовать.

Мои челюсти сжимаются, но я даю ему то, чего он хочет, – коротко киваю в знак согласия, и он кивает в ответ.

Послушная дочь, я жду, когда он повернется ко мне спиной, чтобы уйти самой. Дожидаюсь. Он кричит мне через плечо:

– Сай взял отгул, но он вернется завтра. Никаких увеселительных прогулок в его отсутствие, Роклин. Мы бы не хотели, чтобы кто-то принял тебя за твою сестру.

Моя спина напрягается, когда я иду в свою комнату. Сестрица устраивает катастрофу эпических масштабов и получает бесплатный пропуск повсюду, а меня, черт возьми, сажают под домашний арест?

И что там с Саем?

У нас с ним соглашение. Он никогда не бежит с расспросами к отцу до тех пор, пока я не дам ему повода, а час в спортивной машине – это не тот случай. Сай знает о моей небольшой потребности проветриться, и это периодически повторяется. У него есть метка GPS в телефоне, и, вероятно, он смотрит на маленькую точку на экране все время, пока меня нет, пока я не вернусь туда, где должна быть.

Так в чем же, черт возьми, дело?

За все те годы, что Сай был моим телохранителем, он ни разу не «брал отгул». Конечно, есть определенные часы, а бывает, и несколько дней, в зависимости от того, что происходит и где я нахожусь, когда он может, по крайней мере, посидеть в тишине. Он что, начал брать время для себя? Да ладно.

Чего он никогда не сделает, так это не возьмет гребаный отгул. Он даже ни разу не опоздал, не говоря уже о том, чтобы «отпроситься»!

Так где же он и как мой отец узнал о прогулке?

Он наказал Сая?

Угрожал ему?

Моя сестра имеет к этому какое-то отношение?

Наверное, отец не сказал бы мне, даже если бы я и спросила. Я следующая в очереди на трон Ревено, и отец все еще держит меня в некотором неведении, потому что «чем меньше я знаю, тем в большей я безопасности».

Стиснув зубы, я распахиваю дверь и вхожу.

Отец говорит, что я идеальная дочь, что я «изменю наш мир» и «поведу нас в новую эру», что бы это, черт возьми, ни значило.

Но на деле он отталкивает меня и успокаивает мою сестру.

Мои подруги этого не знают, но так и есть. Он не считается со мной. Он заставил меня отказаться от плавания, и, когда я попробовала возразить, его гнев был сильнее, чем ожидалось. Но и это еще не все. Он предложил найти «мягкий способ» заставить Дельту отказаться от музыки, а Бронкс – убрать подальше свои кисти, чтобы мы, наследницы, были «равными». И лишенными индивидуальности.

Я думаю, моя предполагаемая золотая олимпийская медаль, идеальный средний балл и роль капитана команды по фехтованию и по стрельбе не так уж много значат для человека, у которого вся мафия в заднем кармане. Без него у других была бы лишь четверть того, чем они владеют.

Отец незаменим, и он хочет того же для меня. В двадцать один год он возглавил организации всего Северного округа. Еще до того, как ему исполнилось двадцать