У каждого свой ад - Юлия Шульц

Юлия Шульц

У каждого свой ад

1

История жестко издевается над теми,

кто начинает шагать её следом.

Под монотонный голос Василия Васильевича я засыпала. Да и погода была такая, что хотелось завернуться в одеяло и целый день не вылазить из постели. Но, как говорится, хотеть не вредно, поэтому сейчас я упорно пыталась сделать вид, что слушаю нашего главврача очень внимательно. Ничего нового от него сегодня я не ожидала услышать. Перед каждым праздником он проводил подобные совещания, где просил не расслабляться медработников, потому что, когда все люди отдыхают, нам прибавляется работы. Хотя на ее отсутствие я никогда не жаловалась. Город у нас небольшой, и администрация решила, что одной больницы вполне будет достаточно. Персонала катастрофически не хватало, но и с этим мы справлялись, стараясь помогать друг другу, как можем.

— На этом, пожалуй, все, — сказал Василий Васильевич, поднимаясь из-за стола. — Александра Савельевна, задержитесь на пару минут, — обратился он ко мне.

Когда за последним сотрудником захлопнулась дверь кабинета, я подняла на главного вопросительный взгляд.

— Поздравляю, Саша, ты в отпуске. Впервые за столько-то лет. Возьми пару недель сейчас, а остальные дни летом.

— Как? — я даже вскочила со стула от неожиданного заявления. — Вы отправляете единственного хирурга в отпуск накануне новогодних праздников?

— Не переживай. Твои пациенты не остануться без присмотра. На мою заявку в области, наконец-то, откликнулись. И сегодня к нам приедет специалист. Так что отдыхай, как только введешь его в курс дела.

Кажется, главный был рад моему отпуску больше меня. Нет, не то, чтобы я не хотела отдохнуть, просто, наверное, уже забыла, что это такое. Последний отпуск был у меня, когда я еще училась в институте. Но, вернувшись в родной город, полностью одалась работе. Василий Васильевич старался давать мне полноценные выходные, когда видел, что я начинаю валиться с ног от усталости. А это, в общем, для хирурга непозволительно. Но об отпуске речи не шло.

— Саша! — позвала меня медсестра Катя, догоняя по коридору. — Ты домой после смены? Или задержишься, как обычно?

— Будет видно, — пожала я плечами.

— А что Василич-то от тебя хотел?

— В отпуск отправил.

Глаза Кати стали, как два блюдца:

— Тебя? В отпуск? А что ж мы делать будем?

— Не переживай. Обещали прислать к нам еще одного хирурга, так что сиротами вы не останетесь.

— Странно...- протянула она. — В прочем, не важно. Я зайду за тобой после работы.

День прошел относительно спокойно. Никаких экстренных случаев или внеплановых операций. Поэтому в пять я уже была свободна, в кои-то веки разобравшись с бумажной волокитой. Пройдясь по ординаторской, чтобы размять затекшие конечности, остановилась у окна. На улице бушевал ветер, поднимая с земли выпавший днем снег. Я ненавидела снег. Вот уже на протяжении десяти лет, глядя на него, вспоминала красное пятно, смотревшееся на белом покрывале еще ярче. И сравнявшееся по цвету со снегом лицо отца...

— Саша, идешь? — я даже не услышала, как Катя вошла в ординаторскую.

— Да, только переоденусь, — ответила, отгоняя воспоминания о самом страшном дне в моей жизни.

Мы вышли из здания больницы и зябко поежились. Ледяной ветер забирался под одежду и покалывал лицо.

— Ну и погодка, — Катя натянула шарфик на нос. — Может, на автобусе?

Жила она, как и я, неподалеку от больницы. Пешком можно было дойти минут за пятнадцать или проехать на автобусе несколько остановок. В такую погоду второй вариант выглядел более привлекательно, поэтому мы и пошли в сторону дороги. Водители нашего общественного транспорта, видимо, не были знакомы со словом “расписание”. И жалобы граждан, опаздывающих на работу, ничего не изменили. Их начальник отвечал коротко: “на больничном, заменить некем” или “автобус в ремонте, остальные на маршрутах”. И его заявки в область о дополнительном транспорте, как и заявки нашего главного о персонале, оставались проигнорированными. Хотя Васильевич добился все-таки еще одного хирурга. Мы успели основательно продрогнуть, когда на остановке, наконец, появился автобус.

— Пошли бы пешком, уже бы дома были, — проворчала Катя, устроившись на сидении. — Кстати, Саш, перед уходом меня вызвали в приемный...

— И?.. — я не поняла, почему она замялась.

— Зашить руку твоему бывшему мужу...

Я стиснула зубы и отвернулась к окну.

— Ты даже не спросишь, что с ним?

— Мне это неинтересно. Наверняка, Глеба поколотил чей-то муж, с женой котого он развлекался.

— Саша, я не хочу давить на больное и выяснять подробности вашего развода, но мне кажется, что он не плохой человек. Ладно, моя остановка. До завтра.

— А мне уже не больно, — сказала я тихо. Катя моих слов уже не слышала, потому что махала мне рукой с остановки.

Я вышла на следующей и направилась в сторону дома. Путь мой лежал через небольшую аллею, где обычно обитают местные собачники. Но сейчас здесь было пусто. Заботливые хозяева решили поберечь своих питомцев в такую погоду. Я уже подходила к концу брусчатой дорожки, где тусклым светом мерцал одинокий фонарь, как вдруг почувствовала позади движение. Обернуться я уже не успела, потому что крепкая рука сжала горло, а перед глазами мелькнуло лезвие.

— Где он? — прошептал мне в ухо хриплый мужской голос.

— Телефон в кармане, кошелек в сумке, — попыталась я ответить как можно спокойнее.

— Где кинжал? — второй вопрос был более конкретизирован, хоть хватка и усилилась, отчего дышать становилось труднее.

— Какой кинжал?

— Не зли меня, крошка, а то придется испортить твою красоту.

— Но я... не понимаю... - не только дышать, но и говорить я уже не могла. Но почувствовала, как тонкое лезвие начало проводить дорожку за ухом, спускаясь к шее. И как-то стало уже не страшно. Я только подумала, как символично бы было повторить судьбу своего отца.

— Эй! Что вы делаете? — услышала я голос вдалеке, а потом скрип снега, свидетельствовавший о том, что кто-то бегом торопится мне на помощь.

— Я еще вернусь, — зловеще шепнул мне в ухо нападавший и скрылся в темноте.

Ноги подкосились и я безвольно осела на снег. Тут же надо мной кто-то склонился и спросил:

— Вы в порядке?

Я только утвердительно махнула головой. Мой спаситель подал мне руку и помог подняться. Даже отряхнул пальто от снега.

— Спасибо, — прошептала я, не узнав свой голос. Говорить было еще тяжело.

— Кто это был? — спросил мужчина, а я, наконец, подняла на него взгляд. Он был симпатичный, что можно было рассмотреть даже в темноте.

— Не знаю, — ответила я, —