Лютик для Лютого. Тайная слабость карателя - Елена Байм Страница 4

Я торопливо села на скамью, исподлобья оглядываясь по сторонам. Вокруг не было ни души. Странно, неужели постояльцы так старательно избегают общество бывшего опасного преступника?

Лютый сел напротив меня и к нам сразу же подбежал мой опекун, искоса поглядывая в мою сторону и прикусывая губу от волнения.

- Господин, что изволите отведать?! Смею предложить свежие воздушные булочки с лесной ягодой, ароматный сыр, и горячую травяную настойку

- Все, что пожелает моя спутница.

Я сидела, позабыв как дышать. Три года я прислуживала и убирала за отчимом и его постояльцами, а теперь опекун будет прислуживать мне.

Нет, я этого не хотела! Как только Лютый отпустит меня, опекун отыграется на мне сполна, и неизвестно что они с женой захотят мне сделать в этот раз.

За мое последнее непослушание мне исполосовали ремнем спину и сломали один палец. Магические услуги лекаря в этом мире стоят не так уж дорого, и зажиточные клиенты могут себе позволить вольно обращаться с опекаемыми, убирая на следующий день следы рукоприкладства.

- Может быть … я пойду? – сглотнув, набралась смелости и произнесла вожделенный вопрос. Хоть бы он меня сейчас отпустил…

Каратель хмуро на меня посмотрел, и все мои надежды рухнули. Он не отпустит, читалось в его взгляде. Затем он перевел взгляд на моего опекуна, вернее уже нет. Я запоздало вспомнила, что еще вчера наступил двадцать первый день рождения девушки, в чье тело переместилась моя душа, и она считалась свободной.

Только куда мне идти? Из всех богатств у меня было три простых платья, да серебряное колечко, доставшееся предшественнице от матери, которую она не помнила. И два золотых, скопленных за три года тяжелых работ.

Насколько я успела понять, после гибели родителей у Лютиции оставался дом с таверной и стабильный доход, но появившийся опекун быстро прибрал имущество к своим рукам, превратив приличное заведение в дом утех и лишив сироту всего.

Лютиция могла обратиться к законнику, но, во-первых, у нее не было денег, а во-вторых, она росла болезненной и тихой девочкой, молча сносившей все удары судьбы.

В день, когда ее душа покинула тело, притянув мою, жена опекуна толкнула девицу, отказавшуюся торговать своим телом, с лестницы. Та неудачно упала, и вот итог. На ее месте я, а она, возможно, заняло мое тело в другом мире. Не знаю наверняка, но очень хотелось в это верить.

Лютый бросил на стол три золотых и, с небрежным превосходством в голосе, произнес:

- Тащи! Самое! Лучшее! – даже в обычной речи его слова звучали, словно команда.

Опекун кивнул и убежал. А через пару минут на нашем столе появилось столько вкусной пищи и выпечки, сколько я не ела за все три года моего пребывания здесь.

4. День рождения

Я дождалась, когда первым к трапезе приступит мужчина, а затем несмело потянулась за сладким пирожком. Лютый двинулся вперед, а я машинально одернула руку и вжала голову в плечи, зажмурясь.

Я не боялась оплеух и затрещин, успела с ними свыкнуться за это время, но каждый раз вздрагивала и на автомате группировалась.

Первое время я пыталась наводить свои порядки и выставить опекуна за дверь вместе с его омерзительной и злобной женой, за что сразу же и поплатилась. Физическое превосходство было не на моей стороне. И до моего дня взросления я считалась бесправным существом, полностью зависящим от решений опекунов.

В тот день меня заперли в чулане на два дня, без еды и воды. Я изнывала от жажды, мне приходилось справлять нужду прям там, в уголке. Мою гордость сломили, но принципы остались. И я каждый день просыпалась с мыслью о том, что до праздничного события осталось на один день меньше.

Как показала практика, после моего совершеннолетия ничего особо не изменилось, разве что я стала свободной и могла уйти в никуда из этого места, ставшим моим испытанием на прочность.

Обычно девицы-бесприданницы в подобных случаях подавались в дом утех, торгуя собой, но оставляя вырученные монеты себе. Более везучие становились наложницами какого-нибудь богатого господина, за покровительство и статус выполняющие все его прихоти.

Я не хотела себе ни той, ни другой участи. Я была в меру умна, сообразительна, и надеялась устроиться в какую-нибудь лавку служанкой на побегушках. Буду зарабатывать копейки, зато буду свободна.

Когда приоткрыла правый глаз, то увидела, что Лютый выгнул бровь и замер с тарелкой в руках, рассматривая меня словно какую-то диковинку. В его глазах не было жалости или раздражения, или гнева. Он смотрел на меня с обжигающе холодным любопытством.

- Ешь! – заметив мой прищур, вновь скомандовал он, приставляя тарелку с выпечкой ближе ко мне, а затем и сырную нарезку. Мммм, я всю жизнь мечтала попробовать этот столичный сыр.

Слегка дотронувшись до еды, откусив нежнейший ароматнейший пирожок, я поняла, как сильно изголодалась за это время. Моя робость моментально испарилась, а на смену ей пришел нездоровый аппетит.

Я позволила себе не отказывать в удовольствии и съела все, что предложил этот опасный человек. Даже попросила добавки, жалостливо посмотрев на блинчики в его тарелке.

Мое стремление не осталось незамеченным, Лютый пододвинул тарелку ко мне, заодно обильно положив рядом душистого варенья. Мой желудок ликовал и пел дифирамбы спасителю.

Когда сил есть больше не осталось, я с довольным лицом откинулась назад и наверное впервые улыбнулась.

- Спасибо! – произнесла искренне, заметив на себе тяжелый взгляд черных глаз.

Лютый хотел что-то сказать в ответ, но в этот момент к столу подошел его вчерашний друг и в удивлении застыл в метре от нас.

Лютый отвернулся, сжал губы и впервые произнес обычным, а не командным тоном:

- Иди.

Я вскинула на него глаза с немым вопросом. Ну не может такого быть, чтобы он вот так просто меня отпустил.

- Ступай! Свободна! – прохрипел он, так и не посмотрев в мою сторону. А в следующий момент достал из мешка с десяток золотых и швырнул на стол передо мной. – Бери!

От досады слезы чуть не выступили на глазах. Да, деньги мне сейчас были очень нужны. Но я не хотела, совсем не хотела, чтобы меня считали продажной девкой. Особенно он!

Я прикусила губу, поднялась из-за стола, так и не притронувшись к монетам.

- Прощайте. – в последний раз смущенно посмотрев на этого необычного и загадочного сурового мужчину, я пошла к своей комнатке под крышей.

- Доброе утро. – мило поприветствовала так