Чертоги солнца - Тата Филатова

Тата Филатова

Чертоги солнца

Whatever you do, I adore

© Филатова Т., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Часть I

Сильные страсти, если они не укрощены,

сокрушают утончённые натуры.

Страсти эти либо убивают, либо умирают сами.

Оскар Уайльд

1

Тёмная сентябрьская ночь опустилась на землю. Впереди – стелющаяся мгла, пронизанная неяркими огнями очередного города. Какого по счёту? А чёрт его знает. После багажного отделения я особенно отчётливо чувствую себя бездомной собакой и пахну соответствующе. Когда запретят такой провоз животных? Когда-нибудь! «Когда-нибудь» – самые частые слова, которые произношу себе, стараясь и уговорить, и успокоить, и вселить надежду. Когда-нибудь всё образуется. Самое плохое, что это время не наступает и вряд ли наступит. Но я вновь и вновь повторяю это заклинание и жду неожиданных перемен. Неожиданности бывают приятные, неприятные, а бывают такие, что лучше совсем никаких не надо, вот только они у меня и случаются.

Интересно, после турбулентности я выгляжу дико или сойдёт? Выскользнула мимолётной тенью в ночи, проскочила мимо аэропорта, взглянула в панорамное окно, чтобы понять, на кого я похожа. В маленьком полупустом холле аэропорта прилетевших почти нет, кажется, я прибыла куда надо. Я отряхнулась от клочков шерсти и пыли – не так уж плохо. Ладно, добро пожаловать, посмотрим сей благословенный край… Как там он называется? В голове шум, нужно что-то накинуть, сентябрь же. В осени плохо только одно: она закрадывается в душу. Придаёт чувствам, словно листьям, другой окрас. Дожди и увядание оставляют на всём след грусти и одиночества, а вот сама грусть становится ещё мучительнее, а одиночество ещё невыносимее… Об одиночестве я многое знаю.

Я вытащила чёрный плащ из рюкзака и пошла по дороге, ведущей через поле и трассу в сторону городских огней. Запахло дождём, сырой землёй, прелыми скошенными стеблями и ночной прохладой, прозрачные тени бежали под ногами. Пронеслась сквозь поле мимо спального района сразу в центр этого города. Как его называют? Кажется, у него несколько имён… За столько лет путешествий всего не упомнишь. Кирпичные стены трёхэтажек заросли мхом, в окнах горел тусклый свет. Доносились голоса и запах горячей пищи, а в подвалах прятались от непогоды кошки. Люди выглядели доброжелательно – чем меньше город, тем добрее и внимательнее там люди. Мир представляется им более узким, компактным по сравнению с миром жителей городов-миллионников… люди в провинции замечают всё.

Я оказалась на небольшой набережной. Пустынно. Желтеющие листья прилипли к мокрой брусчатке, чугунные ограждения чёрным узором вырисовывались на фоне широкого русла. Река засыпа́ла под шум редких капель, тусклые огни колыхались на тёмных волнах. Здесь будет мой очередной временный дом. Привет, город!

Да, живи ещё хоть два века – всё будет так, исхода нет! Ничего не изменится, особенно тогда, когда и менять больше нечего. Почти за сто пятьдесят лет со мной не произошло ничего. Я переезжала из страны в страну, из города в город, жила в сотнях домов, видела миллионы или миллиарды людей, но, где бы я ни была, для меня всё оставалось прежним. Весь этот меняющийся, пульсирующий, многообразный и живой мир оставался как за стеклянной стеной, а я – тень. Всё вижу, но рукой не достать – как картинки по телику. Чужая жизнь. Потеряв человеческое лицо, невозможно быть частью жизни, только наблюдателем.

Люди сторонятся меня, бессознательно чувствуя неприязнь или даже страх, хоть я и выгляжу привлекательно, но это особая приманка, свойственная таким, как я. Ты словно прелестный плотоядный цветок, нужно же чем-то заманить жертву, прежде чем сожрать её? Лицо моё миловидно, хотя угрюмость придаёт ему отталкивающий вид. Я высокая – длинные ноги подходят для прыжков и быстрого бега, у меня узкие запястья и цепкие длинные пальцы, тело очень выносливое. Глаза кажутся больше обычного, а когда я сыта, щёки кукольно-круглые. Моя внешность обманчива, всё это входит в комплект с моей хищной природой. Но есть и изъяны, из-за которых я ношу закрытую одежду с длинными рукавами и сшиваю их между большим и указательным пальцами, чтобы не задирались. Холод и синева тела, серая кожа и чёрные вены – всё это не для взгляда и прикосновения человеческого. Лицо густо мажу большим количеством косметики. Единственное, что мне в себе действительно нравится, – длинные тёмно-медные волосы, бесполезны как функция, зато хоть какое-то цветное пятно. За много лет я наловчилась правдоподобно краситься, можно вести вампирский бьюти-блог. Хотя подписчиков у меня будет крайне мало с такими-то изначальными данными живого трупа, разве что один…

Я избегаю других. Нас не так много, а тех, кого случайно встречала, всегда старалась обойти и скрыться незамеченной. Но мы не люди, у нас чутьё, и проскочить мимо почти невозможно. Меня замечают, но не трогают в ответ на моё игнорирование. По сути, я никому не нужна, никому не принадлежу, всем наплевать, кто я. Меня зовут Сэм – так я назвала себя сама, сокращённо от Самаэль, выбрано по понятным причинам. А однажды в баре мне удачно подвернулся рюкзак с комплектом документов на имя Саманты Вишес – фото были достаточно подходящими для меня, так я и вправду стала Сэм. Увы, по ворованным документам мне было уже тридцать три, а я вряд ли выгляжу даже на двадцать пять, хотя в действительности мне в пять раз больше. Жалко будет расставаться с этим именем. Я не помню ничего раньше того дня, как очнулась в незнакомой комнате с мучительной болью во всём теле и абсолютно пустой головой. Из-за отсутствия всяких воспоминаний я ни к чему не привязана. Скучать мне не по кому, и это, если подумать, достаточно удобно.

Непреодолимые обстоятельства заставляют меня постоянно переезжать, но в России я давно не была. В основном кочую по полюсам, по северу Финляндии, иногда Швеции, люблю Исландию и Гренландию, там и света, и людей меньше. С конца апреля по начало сентября – в долинах Мак-Мердо, если сопутствует удача туда добраться. Архитектура перестала меня привлекать после Рима, а городское очарование после Парижа, небоскрёбы после Китая, как-то я забралась на самый верх. Здесь, в России, много красивых городов, где древняя история заключена в каждой улочке, в дворцах и площадях, в сверкающих соборах… Но с каждым разом мне приходится таиться всё глубже и глубже, и вот теперь я в этом тихом краю, неизвестном