Во власти счастья - Яна Кроваль Страница 10

Девушки вернулись к своему занятию, а королева — к разговору.

— Полагаю, плохо спала ты из-за синяка в поллица? — уточнила она.

Я никого синяка у себя не видела, да и соседка ни о чём подобном не упоминала, а дискомфорта я не чувствовала, потому что рана на затылке перетягивала на себя всё внимание. Но от греха подальше всё-таки подтвердила:

— Да, госпожа. Я с лестницы вчера неудачно упала. Оступилась.

— А больше ты, случайно, ничем при этом не ударилась? — с каким-то намёком спросила королева.

Мне он показался не совсем приличным, и я поспешила откреститься. Хотя фрейлины даже не улыбнулись.

— Нет, госпожа. Только головой.

— Хорошо.

По логике на этом она должна была оставить меня в покое. И я уже собралась продолжить свой тернистый путь к столику, как королева добавила:

— Как закончишь с сервировкой, иди к себе. На остаток дня я освобождаю тебя от работы. Не нравится мне твоя неуверенная походка. Но не смей никуда отлучаться! Чуть позже я пришлю к тебе лекаря. Пусть он тебя осмотрит. Травмы головы очень опасны.

Мне ничего не оставалось, кроме как согнуться в глубоком поклоне, чудом удержав равновесие:

— Благодарю, госпожа.

И лишь повернувшись к ней спиной, я позволила себе беззвучно выругаться.

Только этого мне не хватало!

Я не знала, чем вызван столько пристальный интерес королевы к моей персоне, но не ждала от него ничего хорошего. Нутром чуяла подвох, хотя никак не могла определить, в чём именно он заключается.

Даже если до королевы и дошли слухи о моём утреннем наряде, убедиться в их правдивости при помощи лекаря она не могла. Единственное, что полезного мог определить этот эскулап: невинная перед ним девица или распутица. И пускай в честности настоящей Милии я была уверена — испуг моей соседки был красноречивее любых слов — сути проблемы это не меняло.

Выгнать меня из дворца за недостойное поведение королева могла без всяких проверок. Как и оставить. И её вряд ли тревожило мнение окружающих обо мне. А значит, причина крылась в другом… Но в чём⁈ Неужели в простом любопытстве?

Этим вопросом я задавалась несколько часов. Крутила его и так и эдак, плевав на трещащую по швам голову, металась по каморке из угла в угол, в надежде простимулировать работу мысли, однако к однозначному выводу так и не пришла. А потом в дверь деликатно постучали, прервав полёт моей поистине безграничной фантазии.

За порогом стоял обещанный лекарь: сухонький благообразный старичок с мягким кожаным чемоданчиком в одной руке и клюкой — в другой. Но он стоял там не один! За ним собралась целая свита — наверное, половина королевского дворца во главе с самой королевой.

С трудом подавив искушение захлопнуть дверь, я посторонилась, пропуская гостей внутрь. Свита осталась в коридоре, но так плотно столпилась у входа, опасаясь упустить хоть слово, что в каморке сразу стало нечем дышать. Чему лекарь не придал никакого значения.

Поставив сумку на единственную табуретку, он прислонил к ней палку и приступил к осмотру. Коснулся скулы, посмотрел мне в глаза, поводил перед лицом свечкой, оценивая реакцию зрачков, заглянул в уши и взялся за голову, явно планируя покрутить её из стороны в сторону… Но угодил пальцами прямо в рану на затылке — и я не сумела сдержать вскрик.

— Сними чепчик, — в ответ на выразительный взгляд старичка приказала королева, каменным изваянием застывшая неподалёку.

Я подчинилась, покорно развернувшись к лекарю спиной.

— Такая травма не могла образоваться при падении с лестницы, Ваше Величество, — резюмировал он. — Её ударили чем-то тяжёлым. Сверху.

Я впервые услышала его голос — тихий и ровный — и наконец-то сообразила, почему придворные сбились в столь плотную кучу.

Иначе они ничего бы не услышали. Мне и то слух напрячь пришлось. А королева и вовсе подалась вперёд.

— Как и кровоподтёки на запястье в форме пальцев, — согласилась она.

Я запоздало покосилась вниз, с неудовольствием отметив задравшийся в процессе снятия чепчика рукав. Под которым действительно виднелись отчётливые следы.

Спутать их с чем-то другим было бы затруднительно.

— Это сделал мой муж? Мне доложили, что вчера он был тобой очень недоволен.

Я посмотрела на стоящих в коридоре фрейлин, жаждущих сенсации.

— Нет, госпожа.

— Выйдите и закройте дверь, — распорядилась королева.

* * *

Лекарь собрал инструменты и беспрекословно удалился, умудрившись попутно обработать мне рану какой-то едко пахнущей дрянью и прикрыть всё это дело повязкой. Королева против небольшой задержки не возражала, терпеливо дождалась, пока старик закончит, уселась на освободившийся табурет и мирно поинтересовалась:

— Что не понравилось королю?

Мне скрывать было нечего.

— Цвет моих глаз, госпожа.

— Потому что они похожи на мои?

Я кивнула.

— А теперь расскажи, что между вами произошло. Ничего не утаивая и не приукрашивая.

И я вдруг подумала: а почему бы и нет? Мне бы не помешало заручиться чьей-нибудь поддержкой. И королева на эту роль подходила лучше всего. Вот только поговорить с ней по душам было практически нереально — рядом постоянно кто-то ошивался. Я и мечтать не смела остаться с ней наедине! А тут такой шанс. Да, неподалёку по-прежнему маячила вся её свита. Но дверь в каморку была толстая, дубовая, без щелей, прилегала плотно… Снаружи ничего не услышат. Разве что мы кричать будем. И я решилась:

— Боюсь, вы мне не поверите. Но вам грозит опасность.

— Что тебе известно? — тотчас насторожилась королева, благоразумно понизив голос. — Говори! Обещаю, что ничего тебе не сделаю, если выяснится, что ты как-то в этом замешана. Чистосердечное признание — верный путь к помилованию.

Я немного приободрилась.

— Сложно сказать, кто, в чём и насколько осознанно тут виноват. И меня об этом спрашивать бессмысленно. Потому что это не моё тело. Я родилась в другом мире почти семьдесят лет назад. И могу лишь предположить, где сейчас находится ваша настоящая служанка…

Королева слушала молча. Не перебивала, не задавала уточняющих вопросов и никак не показывала своего удивления. Словно и так была в курсе событий. А сейчас лишь проверяла своих информаторов.

— То есть о том, в кого вселилась его протеже, король не догадывается? — когда я умолкла, хмыкнула она.

— Нет,