Адвокат Империи 14 - Ник Фабер Страница 38

Учитывая это, было бы форменным свинством и верхом недальновидности отказаться от её помощи.

— Спасибо тебе, София, — сказал я, не став спорить. — Я подготовлюсь.

— Уж постарайся, — хмыкнула она себе под нос. — Кстати, что у тебя сегодня с ребятами?

— Этические границы перекрестного допроса, — припомнил я тему сегодняшней лекции.

— Что по материалам? — сразу же уточнила она.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Что-нибудь придумаю…

— Саша!

— Да спокойно, спокойно, всё у меня готово, — чуть ли не через смех ответил я. — Не переживай. Всё строго по твоим методикам.

— Что-то я сильно сомневаюсь, — поморщилась сидящая за столом женщина. — Ладно. Бог с тобой. Иди. Яблоко хочешь?

— Конечно…

В целом, разговор прошёл хорошо. Особенно было приятно ощутить её заботу обо мне. Вот чисто человеческую заботу. Может быть, Молотов действительно прав? Делай добро, и оно к тебе вернётся. Наивно, конечно, но, как он и сказал, иногда хочется, чтобы мир был немного наивным…

* * *

Оглядев собравшихся в аудитории ребят, я заметил, что одного из них не хватает.

— Где Шарфин? — поинтересовался я, отряхнув руки от мела, после того как написал название сегодняшней темы.

Никто не ответил. Ещё раз пройдясь взглядом по студентам, сделал вид построже. Ладно, вчера он на пару не пришёл. Но пропускать два раза подряд⁈ Какая наглость! Хотя ладно. Шучу, конечно. В целом мне было плевать на то, где сейчас Шарфин. В худшем случае просто поставлю «пропуск» в журнале посещений и пусть дальше сам оправдывается. С меня тут взятки будут гладки.

— Что, никто не знает? — на всякий случай уточнил я.

— Я его в столовой видел, — негромко ответил Самойлов. — Он ел там. Может и придёт.

— Может и придёт, — повторил я за ним, а затем прикинул в голове сегодняшнюю тему. Мой взгляд упал на лежащие на столе папки с материалами от Софии.

Раз уж так, то почему бы не подготовиться к возможной демонстрации? Хороший адвокат использует все средства, что есть у него под рукой.

— Ладно. Раз уж такие дела, то давайте устроим небольшое представление, хорошо? — предложил я им. — Если Шарфин всё же сподобится почтить нас своим присутствием, то…

Я взял папку с красной обложкой из числа тех, которые дала мне София.

— Все видят? — уточнил я, и ребята кивнули. — Какого она цвета?

— Красного, — пожала плечами Дьякова, и остальные закивали.

— Правильно, Алина. Красного. Так вот, если Шарфин всё-таки сподобиться и присоединиться к нам на сегодняшней лекции, то когда я спрошу у вас, какого цвета папка, а вы скажете, что она синяя. Всё ясно?

Народ в аудитории начал переглядываться, и до меня долетел шёпот непонимания.

— Всё поняли? — ещё раз спросил я их, и в этот раз получил утвердительные ответы. — Отлично. Раз так, то давайте приступим. Алина, начнём с тебя. В чём заключаются этические границы при проведении перекрёстного допроса?

— Э…

— Давай без «э», — махнул я рукой, садясь в своё кресло. — За неправильные ответы я не кусаю.

Немного помявшись, девушка всё-таки начала отвечать.

— Они заключаются в соблюдении прав и достоинства допрашиваемого лица, а также в недопустимости психологического насилия, угроз, оскорблений и манипуляций. Перекрёстный допрос должен быть направлен на установление истины, а не на унижение или принуждение к даче ложных показаний, — продекламировала она, практически идеально повторив формулировку из учебника.

— Молодец, — кивнул я. — Хороший ответ, достойный учебника. Но как ты сама их понимаешь? Можешь ли ты вести перекрёстный допрос, полностью избегая всех этих вариантов?

Дьякова немного поплыла, явно сбитая с толку.

— Ну, наверное… да. Думаю, что да…

— Не можешь, — отрезал я. — Правда парадокс этой темы заключается в том, что без элементов давления, манипуляции контекстом и психологического воздействия перекрёстный допрос превращается в вежливую беседу. Не используя всё, что есть в вашем ассортименте, вы теряете инструмент выявления лжи и контроля самого процесса. Да, Мелехов?

— Вы же сами только что сказали, что эти способы не этичны, — напомнил мне Пётр.

— Да, всё верно, — не стал я отрицать. — В этом и состоит парадокс. Свидетель, особенно подготовленный или враждебный по отношению к вам, не имеет никакой мотивации раскрывать правду. Для того чтобы добиться от него результата, который будет необходим вам, вы должны поставить его в условия, где ложь или искажение фактов становится не просто нежелательными, а опасными…

— В суде нельзя врать. Свидетель выступает под присягой, — напомнил всем Самойлов.

— Владимир, если бы за каждый раз, когда человек врёт под присягой, наша судебная система получала рубль, то в государственном спонсировании не было бы необходимости, — усмехнулся я. — Поверь мне. Люди врут очень часто. Особенно в зале суда. Особенно под присягой. И именно по этой причине вы должны знать и уметь применять трюки для того, чтобы повернуть показания такого свидетеля себе на пользу. Эмоциональное, логическое и социальное давление — это способ вскрыть противоречия и сломать искусственную версию событий. Исключив эти методы полностью, вы отдаёте инициативу в допросе свидетелю и теряете её сами.

— Вы не находите, что должны учить нас тому, что будет правильно с этической точки зрения, а не как использовать неэтичные методы в суде? — с легкой иронией в голосе поинтересовалась сидящая за одним из первых столов Екатерина.

— В точку, Руденко. Молодец. Но кое в чём ты всё-таки ошиблась, — повернувшись, я нашёл взглядом Дьякову. — Алина, тот ответ на мой первый вопрос. Где ты его прочитала?

Девушка захлопала длинными ресницами.

— В учебнике, — с лёгким сомнением, будто ожидала какого-то подвоха в столь очевидном ответе, сказала она, и я наградил её улыбкой.

— Умница. Алина всё правильно сказала. Все верные с точки зрения университетской программы и этического кодекса ответы вы найдёте в учебниках. Моя же задача — объяснить вам, как правильно сделать свою работу и не нарушить правила адвокатской этики. Поверьте мне — это будет для вас куда важнее… и труднее.

— А это правда, что вы сейчас защищаете кого-то в суде? — долетел до меня неожиданный вопрос с последних рядов аудитории.

Найдя