Ее превосходительство адмирал Браге - Макс Мах Страница 27

– Лучше или хуже, чем на Колве? – уточнила Ара.

– Надо же, – удивился мичман. – Ты запомнила!

– Я все помню, – ответила она двусмысленно, как бы намекая на «свидание, которое не свидание». – У меня, вообще, память хорошая.

– Ну, тогда, вы должны помнить, курсант, – перешел Виктор на уставное «вы», – что собирались пригласить меня на свидание. Крепко ли ваше слово, госпожа Бекетова?

– Крепче некуда! – хмыкнула в ответ Ара. – Выбейте девушке увольнительную, офицер, и я вся ваша.

Грубый намек, если честно, да еще и стилизованный под текст из кино «для взрослых», но Ара со всей искренностью юности пыталась везде и всюду оставаться настоящим мужиком, даже если родилась женщиной.

– Звучит двусмысленно, – констатировал очевидное молодой офицер. – Мне стоит принимать в расчет не только текст, но и подтекст?

– На ваше усмотрение!

– Отлично! – кивнул Виктор. – Завтра у нас пятница, и вас всех возвращают в Академию. Соответственно, в субботу будет у вас, Варя, увольнительная.

– Отлично! – энергично повторила за мичманом Ара. – Когда, где?

– В десять утра в чайной Прокопьева, как смотрите?

– Положительно, – покосилась Ара на недоеденные макароны.

– У вас есть гражданское платье?

– Именно платье? – переспросила Ара, удивляясь тому, насколько несообразительными могут быть некоторые мужчины. Ну, куда, спрашивается, могла деться та одежда, в которой она приехала в Псков?

– Нет, – покачал головой Виктор. – Платье не обязательно, хотя я бы не отказался снова встретиться с той девушкой, с которой мы так удачно сходили в ресторан.

– Тогда так, – подвела Ара черту, – в десять утра я, если не возражаете, буду мальчиком, а ближе к вечеру, если придумаете подходящее занятие – театр, концерт, на худой конец, ресторан, – будет вам светская дама во всей своей недюжинной красе.

– Тогда я, пожалуй, займусь составлением культурной программы, – встал из-за стола Виктор. Посмотрел на нее внимательно, словно пытался рассмотреть нечто, чего не увидел прежде, коротко отдал честь и ушел.

Ара проводила его взглядом, вздохнула и вернулась к прерванному занятию. Впрочем, процесс поглощения макарон по-флотски никакому нормальному человеку думать не мешает. Делала это сейчас и Ара. Она думала о Викторе, вновь признавая, что первое впечатление ее не обмануло: красивый мужчина, сильный и неординарный. Нерядовой, в общем, представитель противоположного пола. Однако в связи с этим неизбежно возникал вопрос, настолько ли он хорош, чтобы дать ему уже на втором свидании? Да, и вообще, нужно ли ей это, и, если нужно, то с ним или когда-нибудь где-нибудь с кем-нибудь другим? Вопрос, к слову сказать, не праздный, поскольку разлука, как говорят знатоки, должна обострять чувства. Должна, но обострила ли, если говорить о ней самой? Влюбись Ара по-настоящему, должна была бы в этот месяц вынужденной разлуки – да еще и на казарменном положении – уже на стенки лезть. Во всяком случае, у других девушек такое бывало, но является ли это обязательным условием? Могло случиться, что она Виктора не любит или любит, но не так, как это случается у других.

«А вот интересно, – вдруг спохватилась Ара, – будь я парнем, а он девушкой, я точно так же терзалась бы вопросом, иметь или не иметь?»

Наверное, мужчины о таком даже не задумаются. Живут по принципу, дают – бери! И, если она ему все-таки даст, он возьмет, даже если это не любовь, а всего лишь похоть.

А с партикулярным платьем все у нее было в полном порядке. Курсантам не возбранялось, выходя в увольнительную, надевать штатское. На этот случай в рундуке у Ары был припасен тот самый «мальчиковый» набор, в котором она пришла проверять списки поступивших: джинсы, футболка, рубашка да черная кожаная косуха, а еще армейского фасона берцы и кожаные митенки с напульсниками. Весь же прочий багаж, как, впрочем, и купленный в тот памятный день «комплект светской дамы», хранился в небольшой квартирке, которую, по совету отца, она сняла в городе на другой день после зачисления. Квартира-студия под самой крышей: крошечный кухонный уголок, уборная и душевая кабинка, отделенные от комнаты тонкой фанерной перегородкой, большая кровать, чтобы было где, если приспичит, стол, несколько стульев и платяной шкаф с большим зеркалом. Сюда можно было привести мужчину, здесь удобно было устроить пьянку с приятелями по Академии или просто отлежаться, подремывая и посматривая краем глаза радиоскоп. Ара на такой случай даже запас завела: несколько бутылок водки и вина, банки с печеньем и конфетами, кофе, чай и сахар. А в леднике – головка сыра, нарезанный крупными ломтями хлеб в пластиковой упаковке, брусок сливочного масла, шмат копченого сала и три банки варенья: вишня, брусника и малина…

* * *

Мичман не соврал. По-видимому, он просто заранее знал, что после первого выезда в поле всем курсантам – кроме штрафников, разумеется – дают увольнительную. Так что в десять часов утра ровно, одетая «мальчиком», Ара вошла в чайную Прокопьева. Любопытно, что, назначая рандеву, кавалер не объяснил ей заранее ни что это за место, ни где оно находится территориально. То ли думал, что такое все должны знать, то ли специально выделывался. Впрочем, Ара переспрашивать его не стала, хотя и обратила внимание на этот, скажем прямо, не слишком дружелюбный жест – не хотела унижаться. Спросила у девушек с третьего курса. Те, в отличие от парней, своих младших не тиранили и относились к «салагам» по-человечески. Так что ей и на словах объяснили, что чайная Прокопьева – это образец себерского декаданса[51], и на бумажке чертёж участка местности, именуемый у авиаторов кроками, изобразили. И захочешь, не ошибешься.

Ара вошла в зал, расписанный в стиле новгородского «фэн де сьекль»[52], увидела мичмана, устроившегося за столиком у полукруглого окна, кивнула в знак приветствия и пошла к нему. Пока шла, Виктор встал ей навстречу и даже улыбнулся. Улыбка эта Аре понравилась, поэтому и она ему улыбнулась в ответ.

– Привет! – сказал он.

– Привет! – ответила она.

– Что будешь есть, пить?

– А что порекомендуешь? – Она-то здесь была впервые, а он как-никак псковский старожил.

– Сладкое или соленое?

– Это провокация? – подняла она бровь.

– Ничуть не бывало, – усмехнулся Виктор. – Здесь два меню: сладкое и соленое, в смысле ватрушки или шанежки?[53] И тогда уже, под ватрушки – цинский чай или белое франкское вино, а под шанежки – пиво или первач, но в десять утра, я думаю, можно обойтись без самогонки.

– А ты что закажешь? – спросила Ара, которой понравилась вводная мичмана Якунова-Загородского.

– Соленое с пивом.

– Тогда и мне соленое с пивом, – решила Ара. – Заказывай на свой вкус. Я девушка неизбалованная, поддержу.

– Ну да,