Идеальная девушка - Рут Уэйр

Рут Уэйр

Идеальная девушка

Роман

Ruth Ware

The It Girl

* * *

© Ruth Ware, 2022

Школа перевода В. Баканова, 2025

© Издание на русском языке AST Publishers, 2025

* * *

Посвящается Мериел – лучшей из моих лучших подруг

До

В памяти отпечаталась дверь. «Дверь была открыта, – твердила она потом в полиции. – Как я не догадалась, что случилось неладное!..»

Память сохранила каждый шаг на обратном пути: скрип гравия на пересекающей Старый двор дорожке, под Черуэльской аркой, затем пробежку украдкой через темный Парк аспирантов, чтобы срезать угол, – ноги легко касались мокрого от росы неприкосновенного газона. Оксфорд мог бы обойтись без табличек «Ходить по траве запрещено» – лужайка более двух веков оставалась вотчиной членов совета и научного общества университета, обычным студентам лишнего напоминания об этом не требовалось.

Дальше общежитие магистратуры и дорожка, огибающая корпус «Новый двор» – его возвели почти четыре века назад, но все же на сто лет позже «Старого».

Вверх по лестнице подъезда номер 7, четыре пролета стертых ступеней до этажа, где она делила с Эйприл квартиру, расположенную на левой стороне лестничной площадки, напротив квартиры доктора Майерса.

Дверь доктора Майерса по обыкновению была заперта, а вот дверь ее собственной квартиры оказалась открытой. Больше она ничего не запомнила. Ей следовало догадаться: случилось что-то ужасное. Но в тот момент ее ничто не насторожило.

О том, что происходило потом, рассказали другие. Она закричала. Хью взбежал вслед за ней по лестнице, перепрыгивая через две ступени. Обмякшее тело Эйприл лежало на каминном коврике почти в театральной позе – так все выглядело на фотографиях, которые ей потом показывали.

Сама она не могла вспомнить эту сцену. Как будто разум заблокировал картинку и отключился, словно компьютер после сбоя памяти. Файл поврежден. Терпеливые расспросы полицейских так и не помогли восстановить этот момент.

И только иногда, посреди ночи, она просыпалась, увидев сцену, не похожую на зернистые снимки «Полароида», сделанные полицейским фотографом, с аккуратно расставленными маркерами рядом с уликами и резкой подсветкой. На ее собственной картинке свет приглушен, а щеки Эйприл еще розовеют, сохраняя последние проблески жизни. И тогда ей снится, как она бежит через комнату, спотыкается о коврик, а потом падает рядом с телом подруги и слышит собственный крик.

Трудно сказать, чем считать этот сон – воспоминанием или кошмаром. Возможно, сочетанием и того и другого.

Так или иначе, Эйприл больше нет в живых.

После

– Семнадцать фунтов, девяносто девять пенсов, – говорит Ханна стоящей перед ней женщине.

Та рассеянно кивает и протягивает карту.

– Может, картой?

Женщина медлит с ответом, пытаясь заставить своего ребенка лет четырех не трогать ластики на полке канцтоваров, но когда Ханна повторяет вопрос, отвечает:

– Ах да, конечно.

Ханна подносит карту к аппарату и, услышав писк, передает вместе с чеком детские книги – «Груффало», «Новое дитя» и «Внутри моей мамы есть дом». Кого покупательница ждет: сыночка, дочку? Ханна перехватывает взгляд девочки, играющей с канцелярскими принадлежностями, и заговорщицки улыбается. Девчушка замирает, потом неожиданно улыбается в ответ. Ханну тянет спросить, как ее зовут, но матери девочки может не понравиться излишний интерес.

Потому Ханна лишь спрашивает у женщины:

– Вам дать пакетик? Есть также симпатичные сумки по два фунта штука. – Она указывает на стопку холщовых шопперов за стойкой. На каждом логотип магазина «Басни» – расползающиеся стопки книг, сложенные в виде букв с его названием.

– Спасибо, не надо, – бросает покупательница. Она сует книги в наплечную сумку и тащит дочь к выходу.

Ластик в форме пингвина падает на пол.

– Прекрати! – требует мать девочки, когда они выходят через стеклянные двери в викторианском стиле под звяканье колокольчика. – Ты сегодня несносно себя ведешь.

Ханна провожает их взглядом до угла, девчушка ревет, едва поспевая за матерью. Ханна трогает свой живот – жесткий, круглый, он кажется чужим и напоминает футбольный мяч.

Книги в разделе для будущих родителей сравнивают эмбрион с фруктами – арахисовым зернышком, сливой, лимоном.

– Похоже на «Очень голодную гусеницу» для родителей, – озадаченно заметил Уилл, прочитав главу о первом триместре.

Плод на тот момент вырос до размеров манго, а может быть, граната. На шестнадцатой неделе беременности Ханны Уилл купил ей авокадо, желая с юмором отметить эпохальную веху, принес плод прямо в постель и разрезал пополам ложкой. Ханна только мельком взглянула на него и тут же почувствовала, как крутит внутренности утренняя тошнота, которой положено было бы уже пройти. Оттолкнув тарелку, она бросилась в туалет.

– Извини, – сказал Уилл, когда она вернулась. – Просто мне пришла в голову интересная идея, и я…

Ханна не смогла доесть авокадо. При одной мысли о нем к горлу подступала тошнота. Дело было не в ощущении скользкой маслянистости на языке, а в чем-то еще, сугубо интимном. Почему-то пришла мысль, что она вроде как поедает собственный плод.

– Кофе?

Приглашение Робин отвлекает Ханну от раздумий. Она поворачивается к коллеге, стоящей у другого конца стойки.

– Что ты сказала?

– Я говорю, кофе хочешь? Или ты по-прежнему от него отказываешься?

– Нет-нет, не отказываюсь. Хотя стараюсь не слишком налегать. Может, без кофеина?

Робин, кивнув, уходит в противоположный конец магазина, в закуток, который они называют «комната персонала». Почти в ту же секунду в заднем кармане джинсов Ханны начинает вибрировать телефон.

На работе она выключает звук. Кэти, хозяйка «Басен», добрая душа, отвечать на звонки не запрещает, но они могут помешать проводить детский праздник или обслуживать покупателей.

Однако сейчас в магазине никого нет, и Ханна достает телефон проверить, кто звонит.

Это ее мать.

Ханна хмурится. С чего бы это? Мать обычно не беспокоит по пустякам, она звонит раз в неделю, как правило, субботним утром, когда возвращается домой после заплыва на озере. Джилл редко звонит на неделе и никогда не тревожит дочь в рабочее время.

Ханна нажимает кнопку, отвечая на звонок.

– Ханна, ты сейчас можешь говорить? – начинает мать без всякого вступления.

– Я работаю. Если появится покупатель, придется прерваться, но пока я могу, если недолго. Что-нибудь случилось?

– Да. Нет. То есть…

Джилл замолкает. Ханна чувствует, как по спине пробегает волна тревоги. Ее практичная, уверенная в себе мать никогда не теряется и не мямлит. Что на нее так подействовало?

– Ты нормально себя чувствуешь? Не заболела?

– Нет! – раздается отрывистый смешок,